Март 1164 года
В прошлом году, через несколько дней после того как Эллен отказалась от тренировок по фехтованию, Донован решил подарить ей меч. Этот меч не продавался, потому что лезвие вышло неудачным, но меч вполне был пригоден для тренировок. Вспомнив о своем учителе, постоянно говорившем о необходимости смирения, кузнец когда-то решил не продавать этот меч. Донован не пожалел об этом – если бы он продал меч, это стоило бы ему репутации, а возможно, и жизни. С тех пор Донован хранил этот меч как напоминание о своем чрезмерном тщеславии.
– Вот, это тебе. Понаблюдай за оруженосцами и запомни каждое из их движений. А затем можешь потренироваться в лесу. Хотя меч и не подходит для настоящего боя, так как при большой нагрузке лезвие может сломаться, он хорошо сбалансирован, и вес у него, как у настоящего, – подбодрил он Эллен. – Жаль, что у меня в свое время не было возможности поупражняться с ним.
Небольшая поляна, скрытая в зарослях леса, стала местом для ее тренировок. Деревья росли тут очень густо, так что издалека увидеть девочку было невозможно, и опасность разоблачения была минимальной. Она регулярно тренировалась здесь до зимы, но когда выпал первый снег, по следам ее легко можно было обнаружить.
Зимой оруженосцы освоили новую стойку для атаки, которая очень заинтересовала Эллен. Прищурившись на мартовском солнышке, девушка решила, что пора снова заняться тренировками. Чтобы меч не заржавел, она регулярно его полировала и смазывала маслом. И вот теперь она вытащила меч из сундука, где его хранила с позволения Донована, и пошла в лес.
Она стала в позицию, как это делали оруженосцы, поклонилась двум воображаемым противникам и приняла атакующую стойку. Девушка настолько увлеклась фехтованием, что замерла от неожиданности, когда в зарослях что-то треснуло. Она испуганно оглянулась.
Из тени деревьев медленно вышел Гийом.
Эллен нарушила много законов, так что вполне могла навлечь на себя гнев дворянина. Девушка ждала самого худшего. Застыв от ужаса, она не издавала ни звука.
– Элан! – Гийом кивнул вместо приветствия, встал за спиной девушки и взял ее за руку с мечом.
– Не дергай так резко рукой. Она должна подниматься выше, а вот плечи поднимать не надо, они должны быть опущены. Попробуй пронести атаку еще раз.
Он отступил на шаг и выжидающе посмотрел на нее.
От ужаса у Эллен сжался желудок. Возможно, он хотел поразвлекаться перед тем, как потащить нарушителя в замок, чтобы его там наказали. Эллен пыталась подавить страх и сделать так, как посоветовал Гийом.
Но Гийом, не сказав ни слова ни о мече, ни о правилах, которые она нарушила, поправил ее стойку и показал некоторые приемы. Каждый раз, когда он становился рядом с ней, она ощущала томление внизу живота.
– Ты давно не тренировался с нами, – отметил Гийом.
– Не хотелось, да и времени не было.
– Это и неудивительно, с такими, как Тибалт, тренироваться никакого удовольствия.
– Он меня ненавидит, и я даже не знаю почему. Сначала он был довольно милым, а потом… – Эллен прикусила язык.
Гийом не был ее другом. Нужно было следить за собой и не доверять посторонним.
– Ему еще многому нужно научиться, чтобы стать достойным дворянином, таким, как его отец, – презрительно сказал Гийом.
– Ты знаешь его отца? – с любопытством спросила она.
– Нет, я только слышал о нем, и такой репутации, как у него, Тибалт пока не заслужил.
– Ну, я понимаю, почему он не мог оставить сына при себе – учиться с ним, пожалуй, невозможно. А ты? Почему ты не учишься у своего отца? Что вы все такого натворили, что ваши семьи отослали вас прочь и заставили учиться у чужих людей?
Гийом согнулся пополам от смеха.
– Что мы натворили? Вот это вопрос! Я такого еще не слышал. Ты притворяешься, что тупой, или правда понятия не имеешь о том, что говоришь?
Эллен злобно взглянула на Гийома.
– Что ж тут тупого?! – возмутилась она. – Крестьянин учит своего ребенка, как обрабатывать поле и ухаживать за скотом. Столяр, плотник, ткач, кузнец или любой другой ремесленник учит своего сына тому, что знает сам, ведь его сын когда-то получит в наследство мастерскую отца. Разве рыцарь не должен учить сына, чтобы тот вырос честным и отважным?
Гийом перестал смеяться и серьезно посмотрел на Эллен.
– Собственно, ты прав. Честно говоря, я никогда об этом не задумывался. Пажей и оруженосцев учат по-другому. Мои старшие братья покинули дом задолго до меня, а затем настал и мой черед. – Гийом запнулся.
Эллен помолчала, ковыряя ногой влажную почву.
– Я ведь тоже англичанин, как и ты. Ты знал об этом? – Гийом перешел на английский.
Эллен молча отрицательно покачала головой.
– Я вырос в замке Мальборо. Мой отец лишился замка, и через год меня послали сюда. Я почти не помню отца – видел его слишком редко. И только лица моей матери и кормилицы навечно отпечатались в моей памяти. Ты когда-нибудь бывал в Оксфорде? Это недалеко от Мальборо.
Об Оксфорде она никогда не слышала, хотя название и напоминало Орфорд.
– А ты откуда родом? – дружелюбно спросил Гийом.
– Восточная Англия, – ответила она, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
Гийом задумчиво кивнул.
– Тебе повезло, ты тут с отцом.
– Ты имеешь в виду кузнеца Донована? Он не мой отец.
Гийом удивленно взглянул на нее.
– Но ты же сам мне только что сказал, что вы всему учитесь у отцов?
– В моем случае это не так, – не вдаваясь в подробности, ответила Эллен.
– Ага. Наверно, сам что-то натворил! – Усмехнувшись, Гийом шутливо погрозил ей пальцем.
Эллен проигнорировала его слова. Гийом сел на большой камень.
– Мои предки были норманнами, но, знаешь, я англичанин, и останусь им навсегда. Ты не мечтаешь о том, чтобы вернуться?
– Нет. Если мне когда-нибудь захочется вернуться, я это сделаю. Сейчас мне здесь нравится.
«Наверное, нужно называть его не Гийомом, а Уильямом», – подумала Эллен. Она теперь немного расслабилась, потому что он ни словом не обмолвился о мече.
– Мне пора домой, – сказала она, увидев, что солнце уже садится.
Эллен забыла изменить голос, но, к счастью, Гийом этого, казалось, не заметил.
– Если хочешь, в следующее воскресенье мы можем еще потренироваться, если меня не отправят отсюда вместе с солдатами, – предложил он.
Казалось, для него было вполне естественным вместе с кузнецом фехтовать на мечах. В ответ Эллен лишь кивнула, боясь, что он поймет: ее голос вовсе не дрогнул, как у мальчишки, когда голос ломается.
– Я пойду по другой тропинке, лучше, чтобы нас не видели вместе, – сказал Гийом.
Подняв руку на прощание, Эллен повернулась и ушла. «Только не оборачиваться! Иначе он сразу же поймет, что я девчонка», – подумала она и весь путь до кузницы прошла не оборачиваясь.
На следующий же день она рассказала Розе о встрече с Гийомом.
– Я еще в жизни так не боялась! Ты только представь, что было бы, если бы он меня выдал…
Эллен рассказывала об этом подруге взахлеб, так что Розе сразу же все стало ясно.
– Не все о нем такого высокого мнения, как ты. Его называют обжорой, а еще говорят, что когда он не жрет, то спит.