– Я не тупой. Я просто думаю, что ты мог бы и рассказать мне о том, что Танкарвилль собирается сделать тебя рыцарем.
– В том-то и дело, что он не собирался! И если ты не дашь мне рассказать дальше, то никогда не узнаешь, как это произошло. Хочу заметить, что ты единственный человек на свете, который еще упрямее меня, – проворчал он.
– Ладно, извини. – Эллен скорчила виноватую гримаску и дружелюбно толкнула Гийома локтем под бок.
Гийом поднял с земли палку и начал чертить что-то на влажной земле. Точками он обозначил Нёф-шатель, Йов, Руан и Танкарвилль, а линией – Сену. Он пояснил, что Руан, столица Нормандии, считался великолепно укрепленным, но все же эту крепость можно было взять. Властители Иова, Мандевилля и Танкарвилля сошлись на том, что наступление врага необходимо было остановить. Разведчики собрали всю информацию о противнике, чьи войска обладали численным преимуществом и были вооружены до зубов. Гийом, стоявший вместе с другими оруженосцами неподалеку от своего господина, понял, насколько серьезно их положение. Он бросился де Танкарвиллю в ноги и стал умолять господина разрешить ему выступить в поход. Де Танкарвилль был горд поступком своего оруженосца, но отказал ему, заявив, что отдавать жизнь за короля должны рыцари, а не оруженосцы. И хотя его голос звучал строго, Гийом заметил улыбку в его глазах и не стал подниматься с колен. Словно по тайному знаку, оруженосцы графа Мандевилльского и графа Иовского опустились на колени перед своими господами. Гийом набрал побольше воздуха в легкие, собираясь с духом, и попросил своего господина посвятить его в рыцари, чтобы он мог сражаться за господина и короля. Ошеломленные такой преданностью, другие оруженосцы тоже попросили своих господ посвятить их в рыцари. Де Мандевилль, де Йов и де Танкарвилль переглянулись. Мандевилль был всего лишь на пару лет старше оруженосцев и прекрасно понимал, что они чувствуют.
Но прежде чем хоть кто-то из господ успел отреагировать на это, в комнату вбежал совершенно обессилевший гонец и сказал, что Йов и Омаль взяты и враг уже близко.
Де Танкарвилль первым достал свой меч, поднес его к лицу, а потом опустил поочередно на оба плеча Гийома. Другие господа сделали точно так же и вооружили своих оруженосцев мечами прежде, чем враг вошел в Нёф-шатель. Де Танкарвилль поспешно принес меч из оружейной, повесил его Гийому на пояс и обнял вновь посвященного рыцаря.
– Сделай мне одолжение и сегодня постарайся не умереть! – шепнул он Гийому на ухо.
Гийома глубоко поразили эти слова, но прежде чем он успел что-либо возразить, вбежал еще один гонец. Враг продвигался быстрее, чем ожидалось. Ничего не было подготовлено, тактика не продумана, и даже не все были достаточно вооружены. Де Йов совершенно пал духом, услышав, что его графство сожжено, и не знал, что ему делать. Все начали перекрикивать друг друга. Несколько рыцарей сгоряча решили поскакать навстречу врагу, чтобы задержать его перед городскими воротами, и поскакали, не предупредив остальных. Этими действиями они ослабили гарнизон, подвергая Нёф-шатель еще большей опасности. Де Мандевилль взял с собой пару рыцарей и поспешно поскакал с ними к мосту у восточных ворот города, чтобы усилить позиции защищавшихся. И только де Танкарвилль действовал обдуманно. Он быстро собрал своих людей, и вскоре у него уже был дееспособный отряд. Хорошенько подумав, он приказал своим рыцарям скакать к мосту, чтобы помочь де Мандевиллю и его людям. Гийом был опьянен успехом. Это была его первая рыцарская битва! Страстно желая биться, он поскакал к мосту, обогнав своего господина, но де Танкарвилль задержал его. Хотя Гийом сгорал от нетерпения, он, как и было приказано, пропустил вперед двух рыцарей постарше, а затем и сам бросился в гущу боя.
Фламандские солдаты уже напали на поселение за крепостной стеной. Они сражались храбро и жестоко. Вскоре копье Гийома сломалось, и у него остался лишь его меч. Сначала людям де Танкарвилля удалось немного потеснить противника, но вскоре противник стал напирать, и граф де Матье приказал своим людям отступить. Нужно было всеми силами удержать Нёф-шатель. Даже население города помогало рыцарям. Храбрые от отчаяния, простолюдины сражались рядом с рыцарями, чтобы не дать фламандским солдатам победить, а затем разграбить все их имущество. Объединенными усилиями им удалось снова отогнать врага.
Двое фламандских пехотинцев бросились за Гийомом. Юноша попытался спрятаться за загоном для овец, так как не смог пробиться к своим. Гийом был теперь совсем один, но пока он оставался на лошади, он имел преимущество перед своими противниками, хотя тех и было двое. Внезапно один из пехотинцев схватился за железный крюк, которым сбивали огонь с соломенной крыши, чтобы пожар не перекинулся на другие дома. Фламандец ударил Гийома этим ужасным оружием по плечу и попытался стащить его с коня.
В подтверждение своих слов Гийом приспустил рубашку и показал Эллен свежую рану. Поморщившись, девушка присвистнула.
– Тебе досталось! Что, до сих пор болит?
Гийом, храбрясь, отрицательно покачал головой. Он тогда не дал стащить себя с коня и даже сумел освободиться от крюка. Но чтобы его победить, солдаты трусливо зарубили его коня. Если бы в тот момент им не приказали отступать, он наверняка бы погиб. Да, он лишился лошади, но не жизни. Впрочем, конь был для него огромной потерей, учитывая, сколько стоит такой скакун. Однако Гийом не сразу понял, что это для него означает.
Вечером победители праздновали свой триумф. Гийома хвалили за храбрость, говорили, что он утвердил рыцарскую честь в бою, и юноша купался в лучах славы и был доволен собой, пока Мандевилль не начал над ним подтрунивать.
Граф, смеясь, потребовал у Гийома подарок. «Хомут или седло ты бы мог отдать своему господину», – сказал он.
Боевой скакун был единственной собственностью Гийома, даже сбруя принадлежала его господину. Не понимая, что происходит, он сказал об этом де Мандевиллю, но тот ему не поверил, а остальные рыцари уже сгибались от смеха. Де Мандевилль открыл Гийому глаза, ведь тот думал, что сражается, лишь отстаивая честь, и не знал, что должен был забрать у побежденного врага лошадей, оружие и сбрую – такова была его награда. Для молодого рыцаря очень глупо было просто биться и выйти из поединка беднее, чем до начала боя. Ведь он был одним из победителей, да и сражался храбро! Сообразно традициям, после посвящения в рыцари господин подарил ему рыцарские шпоры и красивую теплую накидку, но собственного коня у Гийома теперь не было.
– Ты готов был отдать жизнь за господина и за короля и в благодарность за это даже не получил коня? – Эллен изумленно взглянула на друга.
– Больше так не будет, поверь мне. В следующий раз я захвачу богатую добычу – еще какую! Собственно, я в будущем собираюсь только побеждать!
История Гийома была такой захватывающей и интересной, что Эллен не захотелось с ним сражаться. Наверняка его рана еще болела.
– Давай сегодня не будем фехтовать, – предложила Эллен и улеглась на траву.
Гийом молча лег рядом с ней, и они стали смотреть в голубое летнее небо.
Он так старался, поставил свою жизнь на карту в этой борьбе, ничего не ожидая, кроме признания своего господина, а его постигло столь горькое разочарование! «Жизнь так несправедлива!» – подумала Эллен.
Ей снова захотелось рассказать ему о себе, возможно, тогда он лучше ее поймет? Вот уже год ей хотелось открыть ему свою тайну. Она знала, что именно скажет ему, но у нее не хватало духу. Так было и сейчас.
Они долго молча смотрели в небо, а затем Гийом внезапно приподнялся.
– Я недавно снова видел тебя с этой английской кухаркой. Как там ее зовут? – Гийом повел рукой в воздухе, показывая женскую грудь.
– Ты имеешь в виду Розу, – ворчливо сказала Эллен. Многие слуги и даже кое-кто из оруженосцев ухаживали за Розой. По его же словам, Гийом тоже любил повеселиться, поэтому намек на формы Розы мгновенно вызвал у Эллен жгучую ревность, но она, конечно же, не хотела, чтобы он это заметил.