В первую ночь в Бове ей снился Осмонд. Запах теплого козьего молока из ее сна, казалось, витал в воздухе, когда она проснулась на рассвете в чужой мастерской. Погрустневшая Эллен принялась за работу. Со времени бегства из Танкарвилля она не работала в кузнице, но навыков своих не утратила. Уже вечером первого рабочего дня ей показалось, что она никогда не переставала заниматься ковкой. Силы и выносливости у нее было меньше, чем раньше, но тяжкий труд приносил ей огромное удовлетворение. И все же долгий перерыв не мог не сказаться – у нее ужасно болели мышцы в течение нескольких дней, да и руки отвыкли от такой работы, и ей пришлось мириться с мозолями и водянками.
– Поражаюсь тебе, – сказала однажды вечером Мария, увидев растертые руки Эллен. – Именно из-за этих ужасных мозолей я всегда ненавидела работу в кузнице.
– Ну да, ну да, и поэтому она теперь рожает одного ребенка за другим, говоря, что женщина в положении не может брать в руки молот, – вмешался Мишель.
– Ну конечно. Вот видишь, ты ничего не понимаешь. Господь наказал женщину – она в муках рожает детей своих. Жить с таким животиком совсем нелегко, а о родах лучше и не говорить. Я с удовольствием согласилась бы, чтобы детей рожал ты, и пошла бы даже на работу в кузницу, несмотря на мозоли, – обиженно сказала Мария.
Казалось, она действительно сердится на своего мужа, но уже через мгновение они принялись целоваться, словно молодожены, и все снова было в порядке.
Мишель стал кузнецом, потому что кузнецом были его отец и отец его отца. Он работал без особой страсти и тщеславия, однако имел постоянных клиентов, которые были им весьма довольны. Он мог бы обеспечивать свою семью и взять себе кого-нибудь в подмастерья, если бы не проводил каждую свободную минуту в трактире за игрой в кости, просаживая там большую часть заработанных денег.
Мария покорилась своей судьбе, потому что не знала лучшей жизни. Мишель ее не бил, пока она молчала, и этого ей было вполне достаточно.
Июль 1170 года
Эллен провела рукой по лбу. Ну и жаркое же выдалось лето в этом году! Горячий воздух скапливался под крышей кузницы, из-за чего было невероятно душно. Эллен работала на Мишеля уже три месяца, и все чаще он уходил после полудня, чтобы поиграть в трактире в кости. Подмастерья других кузнецов насмехались над ним, потому что он оставлял свою мастерскую на женщину. Они завидовали Эллен и ревниво следили за тем, чтобы она не приближалась к их мастерам.
Эллен не знала, стоит ли ей вообще оставаться в Бове. В июле путешествовать было легко, и она подумывала собрать мешок и сменить наковальню на посох. Эллен как раз размышляла об этом, когда в мастерскую вошел высокий стройный мужчина лет тридцати. Девушка никогда его не видела. Его глаза были светло-коричневыми, как и его густые волнистые волосы.
– А Мишеля что, нет? – спросил он, слегка наморщив лоб.
– Мне очень жаль, но его нет. Но вы можете сделать свой заказ мне. Чем могу помочь?
Судя по складкам на его лбу, мужчина был весьма недоволен тем, что в мастерской вместо кузнеца встретил совершенно незнакомую женщину. И все же, несмотря на его нерешительность, Эллен он показался симпатичным.
– Прошу вас, скажите мне, что вас сюда привело. Вы можете быть уверены, что я помогу вам не хуже, чем сам мастер, ведь иначе он вряд ли оставил бы меня одну в своей мастерской. – Эллен подошла к мужчине ближе.
– Мне нужно несколько инструментов. Меня зовут Джоселин. Я Faber Aurifex.[1]
Золотых дел мастер! Эллен радостно кивнула и взглянула на сломанный инструмент, который он ей протянул.
– Гравировальную полоску починить нельзя, нужно сделать новую. Что-то еще?
– Небольшой молоточек, – ответил он, удивляясь деловитости Эллен, но все еще глядя на нее с недоверием.
– Какого веса? А размер ударной части? Круглый или квадратный? – спокойно расспрашивала его Эллен.
Золотых дел мастер сделал заказ, и Эллен одобрительно кивнула.
– Все будет готово через пять дней, к сожалению, раньше не получится.
– Хорошо, – сказал он, явно не собираясь уходить. Эллен улыбнулась ему, и Джоселин откашлялся. Внезапно дверь в мастерскую распахнулась и вошел Мишель.
От него пахло пивом, и настроение у него, похоже, было отвратительное. Наверняка он опять проиграл все свои деньги.
– Что вы здесь делаете, Джоселин? Хотите увести у меня мою Эллен? – набросился он на мастера.
Джоселин взглянул на Мишеля, словно тот был умалишенным.
– Я заказал инструменты, – холодно ответил он. Лицо Мишеля прояснилось.
– А-а! Ну если так, мастер Джоселин, то Эллен все для вас сделает, она работу любит! – Мишель хрипло рассмеялся.
– Я как раз хотела спросить мастера Джоселина, не возьмет ли он меня на два дня в неделю подмастерьем. Вы же помните, Мишель, мы об этом договаривались с самого начала.
Джоселин изумленно взглянул на Эллен и наморщил лоб. Мишель истерично расхохотался.
– Джоселин, вы только взгляните на ее руки! Они просто созданы для тонкой работы. – Он схватил Эллен за правую руку и показал ее Джоселину.
Очевидно, тот сердился из-за отвратительного поведения пьяного Мишеля, но все же взял руку Эллен и принялся рассматривать ладонь. Водянок там уже не было, да и руки ее были нежнее, чем обычно бывает у кузнецов.
– Конечно, руки мозолистые, но… – Он так внимательно посмотрел на Эллен, что та перестала дышать. – Как только сделаешь инструменты, принеси их мне, и если они мне понравятся, ты пройдешь испытание на подмастерье. – Джоселин наконец отпустил ее ладонь.
Хотя он уже не прикасался к ней, Эллен казалось, что она все еще чувствует на своей руке его тонкие мягкие пальцы.
– Все будет готово через пять дней, – тихо сказала она. Джоселин удовлетворенно кивнул.
– Через пять дней! – Кивнув Мишелю, он ушел.
– Не забудь о том, что ты еще должна выполнить заказ пекаря, – проворчал Мишель.
– Я знаю. Я все успею, не беспокойтесь.
Эллен сразу же принялась за выполнение заказа пекаря, чтобы поскорее перейти к изготовлению инструментов для золотых дел мастера. Она хотела выполнить для него работу по возможности идеально. Гравировочная полоска должна быть острой и очень твердой. Наконец-то она могла проявить свои умения, что не требовалось при изготовлении простых инструментов! Эллен не терпелось начать ковать для ювелира, и через пару дней она принялась за изготовление молоточка. Она наполнила небольшой горшок, который она нашла в мастерской, родниковой водой из леса, и добавила туда немного своей мочи. На дно горшочка она положила камешек, который ей подарил Донован. Кузнец клялся ей в магических свойствах этого камешка. Он научил Эллен специальному заклинанию, которое она произносила во время закалки стали. Когда Мишель презрительно взглянул на эту смесь и понюхал ее, при этом пытаясь ухватить Эллен за зад, та прошипела ему на ухо:
– Я предпочитаю закаливать сталь кровью гномов, которая, как известно, очень холодная. Но приходится использовать ее только в исключительных случаях, потому что ее очень тяжело достать.
У Мишеля волосы встали дыбом, и Эллен внутренне посмеялась над его страхом. Да уж, больше он ее лапать не станет!
Когда полоска и молоточек для ювелира были готовы, Эллен спросила у Мишеля, как найти Джоселина. Тот подробно ей рассказал, где находится мастерская ювелира, – после истории с кровью гномов он явно ее побаивался.
Когда Эллен вошла в мастерскую Джоселина, он взглянул на нее с изумлением.
– Что, нужно еще, да? – Его несколько невежливый вопрос звучал скорее как утверждение.
– Что нужно еще? – не поняла Эллен.