Меня тряхануло. Вот радость-то. Опять волки.
Потолок подпирали колонны из грубо отесанных древесных стволов, а в качестве поперечных балок тянулись копья. Стены были украшены отполированными до блеска щитами. Свет, казалось, шел отовсюду – яркий и золотистый. От него было больно глазам, словно вдруг вышел из темного помещения на залитую солнцем улицу.
В центре фойе стояла доска объявлений с анонсом:
Сегодняшние мероприятия
Аудитория Осло. 10–00. Бой один на один до смерти!
Аудитория Стокгольм. 11–00. Групповые бои до смерти!
Обеденный холл. 12–00. Буфет – обед до смерти!
Главный внутренний двор. 13–00.
Бой армий полным составом до смерти!
Аудитория Копенгаген. 16–00. Бикрам-йога до смерти!
(Являться с собственным ковриком.)
Швейцар Хундинг мне что-то сказал, но у меня до того звенело в ушах, что я его не расслышал.
– Что-что, извините? – переспросил я.
– Багаж при себе имеется? – повысил он голос.
– М-м… – Я ощупью поискал на плечах лямки рюкзака и, убедившись, что ему, в отличие от меня, возродиться не удалось, ответил: – Не имеется.
– Никто больше ныне не прибывает с багажом, – проворчал Хундинг. – Они что же, на ваш погребальный костер вообще ничего не кладут?
– На мой что? – уставился на него я.
– Не важно. – Он кинул сердитый взгляд в тот угол фойе, где перевернутым корабельным килем было выгорожено пространство вроде гостиничного ресепшена, и добавил: – Откладывать больше нельзя. Пошли.
Мужчина за стойкой-килем явно пользовался услугами того же парикмахера, что и Хундинг. Борода у него отросла такая массивная и кустистая, что вполне могла обоснованно заявить о правах на собственный почтовый индекс, а прическа напоминала птицу канюк, которая врезалась на лету в ветровое стекло встречной машины и ее хорошенько расплющило. На приколотом к лацкану его ярко-зеленого костюма в полоску бейджике значилось:
Хельги.
Управляющий. Восточный Готланд.
Ценный член команды с 749 года н. э.
Заметив, что мы подошли, Хельги поднял глаза от компьютера.
– Добро пожаловать. Вы регистрироваться?
– А-а-а, – протянул я, не зная, что должен ответить.
– Видите ли, тут дело такое, – продолжил Хельги. – Заезд у нас в три часа дня. Поэтому, если вы умерли раньше, я не могу гарантировать, что ваш номер уже готов.
– Может, тогда мне лучше вернуться и снова ожить? – внес я, по-моему, очень дельное предложение.
– Нет-нет, – решительно возразил мне он и принялся колотить пальцами по клавиатуре. – Ну вот. – Улыбка его была настолько скупа, что обнажились только три зуба. – Мы вас повысили до номера «люкс».
Хундинг, стоявший рядом со мной, пробормотал:
– Да ныне каждого здесь повышают до «люксов». Они токмо у нас в наличии и имеются.
– Хундинг, – сурово глянул на него Хельги.
– Прошу прощения, сэр, – мигом скукожился тот.
– Ты, кажется, вынуждаешь меня прибегнуть к палке, – многообещающе произнес Хельги.
– Нет, что вы, сэр.
Я переводил взгляд с одного на другого, сверяясь с надписями на их бейджиках.
– Мне ясно, что вы приступили к работе здесь в один год, – наконец сказал я. – Но что такое н. э.?
– Наша эра, – пояснил управляющий. – Аналогично Р.Х.
– Так почему не писать Р. Х.? – озадачился я.
– Потому что от Рождества Христова – это замечательно для христиан, но Тор немного расстраивается. У него до сих пор не прошла на Иисуса обида. Из-за дуэли. Тор его вызвал, а Иисус не пришел.
– Ну и что дальше было? – сделалось любопытно мне.
– Речь сейчас не о том, – резко свернул тему Хельги. – Вы сколько ключей желаете? Одного вам достаточно?
– Может, хоть объясните, куда именно меня занесло? – потребовал я. – Если вы оба здесь с 749 года, то это больше тысячи лет.
– Ох, и не напоминай, – с мрачным видом выдохнул Хундинг.
– Но это ведь невозможно, – по-прежнему не укладывалось у меня в голове. – Вот вы говорите, я мертв. Но я мертвецом себя совершенно не чувствую. Наоборот, ощущаю себя замечательно.