– Я не оставлю раненых там, где могут оказаться лазутчики этого мерзавца Синьявы. Те, кто не сможет идти, поедут в санитарных фургонах с обозом. Если вам с нами по пути, можете снова побеседовать с Пакс.
– Как вы полагаете, понадобится ли вам в дальнейшем помощь жрецов?
– Деликатно сформулировано, друг мой, – улыбнулся герцог. – Благодарю, но надеюсь, что дальше нас ждут суровые сражения, но не штурмы крепостей, находящихся под покровительством злых божеств. Всегда рад принять вашу помощь в излечении раненых, но у меня есть и другие способы лечения.
– Я бы хотел оказаться с вами тогда, когда вы схватите Синьяву. Сейчас мой путь лежит в Вонгу. Полагаю, что все же наши пути еще не раз пересекутся в этой кампании.
– В Вонгу? Мы тоже будем там, хотя я не берусь сказать, как скоро. Если хотите, можете присоединиться к моей колонне.
– Это мысль…
– Но если вы поедете с нами, то должны будете оставаться в колонне до места назначения. Разумеется, какого бы мнения о вашем братстве я ни придерживался, в благородстве маршалов и паладинов Геда усомниться может только глупец. И все же… Вы видели, какие инструменты мы находили в крепостях Синьявы, в каком виде мы находили трупы пленников. Пытки – страшная вещь. А идти мы будем по местам, наводненным шпионами Синьявы. Я не могу рисковать ротой, поймите меня правильно.
– Я все прекрасно понимаю, мой господин. Если я решу ехать с вами, то сообщу об этом на рассвете. Не стану больше вас задерживать. С вашего разрешения я вознесу молитву Геду во имя успеха вашего дела.
– Что-что, а молитвы и благословения мы всегда принимаем с благодарностью, – вздохнул герцог.
Когда Верховный Маршал вышел из шатра, офицеры переглянулись.
– Ну что скажете? – спросил их герцог.
Арколин отмахнулся:
– Только болван, зная, что совершила Пакс в прошлом году, мог предположить, что она служит злым силам.
– Я не помню, – заговорила Доррин, – рассказывала ли я вам об одном случае в Ротенгри…
– Каком? – удивился герцог. – Еще что-то с Пакс?
– Да. Вы помните, что там был найден и убит жрец Ачрии.
– Ну конечно. Она тоже принимала в этом участие?
Доррин кивнула:
– Я тогда решила, что это медальон Канны спас ее. Дважды Пакс уходила от верной смерти – от стрелы, пущенной в нее из арбалета, и от яда на ранившем ее кинжале. К счастью, я не дала ей прикоснуться к серебряному пауку, но, поклоняясь Фальку, я по-другому смотрела на все случившееся, приписав многое просто цепочке случайных совпадений. И все же я согласна с Маршалом: что-то защищает Пакс, хранит ее в самых безнадежных ситуациях.
– Ранений у нее, между прочим, будь здоров, – заметил Арколин.
– Да, разумеется, она не заколдована. Но, если подумать, Пакс почти все время стоит в первой шеренге, и пока что, как видим, на ней лишь царапины.
– Но и боец она не из худших, – напомнил герцог. – Хотя я вынужден согласиться с тем, что, скорее всего, что-то хранит Пакс по крайней мере от самых страшных опасностей. А что вы скажете на то, чтобы отпустить ее из роты?
Доррин нахмурилась:
– Пожалуй, я согласилась бы.
– Но ведь она может расти и дальше в нашей роте, – словно оправдываясь, сказал герцог. – Если так дела пойдут, скоро она станет капралом, а там, глядишь, и сержантом. В конце концов, если заслужит, может быть и капитаном.
Помолчав, Пелан вздохнул и добавил:
– А уж если и этого ей мало будет, тогда действительно придется отпускать ее из роты.
Он улыбнулся, и Доррин поспешила воспользоваться его настроением:
– Я бы ее хоть сейчас взяла в заместители… вместо Пески.
Пелан рассмеялся:
– Я все понял, Доррин. Песка действительно не тот человек, который задержится у нас в роте. В конце сезона я его рассчитаю. Подберем тебе другого заместителя. Пока что, полагаю, не Пакс, если не возражаешь.
– Договорились, – весело согласилась Доррин.
– Что касается Пакс, – вернулся к теме Пелан, – я не собираюсь даже заводить с ней разговора о том, что она может уйти из роты. Захочет – пожалуйста. Но мне кажется, ей еще нужно набраться опыта, чтобы с уверенностью стать воином-одиночкой. Кстати, Арколин, с твоего разрешения я попрошу инструкторов, чтобы они уделяли больше внимания обучению Пакс ведению боя в одиночку, с соответствующим оружием. И если что-нибудь еще случится с нею или с этим чертовым медальоном, немедленно сообщите мне. Ясно?
Офицеры кивнули и вместе с герцогом склонились над картами.
27
Путь от Сибили Пакс проделала в санитарном обозе. Каждый вечер Воула приходила к ней и рассказывала о том, что выпало у Пакс из памяти, – о сражении на стене, о схватке жрецов Лиарта с Меченосцами Тира и служителями Геда, о том, как сама Пакс вмешалась в этот бой. Пакс, закусив губы, слушала и качала головой: надо же, быть рядом с паладином, даже сражаться бок о бок с ним, и все забыть из-за какого-то камня, угодившего в голову.
Кроме этого, Воула рассказывала о штурме последнего бастиона – дворца Синьявы в Сибили:
– Я даже не представляла себе, что в одном месте может быть столько золота. Даже зеркало золотое. Полы во дворце выложены красивыми узорами из мелких кусочков камня. Очень красиво. А в одной комнате и стены и потолок были матово-белыми. Но видела бы ты, как они заиграли, когда сквозь открытое окно в комнату попал солнечный луч. Мы так и застыли. Но это все во дворце, а под ним…
Воула сделала паузу и начала описывать страшные пыточные камеры с порой еще живыми, но безнадежно изуродованными жертвами. Эти камеры занимали все подземелье дворца и соединялись с храмом Лиарта, на главном алтаре которого солдаты обнаружили еще теплый труп ребенка с разбитой головой и вспоротым животом.
Пакс передернулась и перевела разговор на другую тему:
– Сколько всего времени у меня выпало из памяти? И сколько я потом лежала в лазарете?
– Да ты не помнишь всего-то день. И два дня потом мы еще добивали гарнизон крепости и дворцовую стражу. Пакс, видела бы ты слуг во дворце!
– А что?
– У них на лицах – татуировка. У слуг одна, у телохранителей другая, у стражей – третья. Наверное, Синьяве легче их так распознавать.
– И попробуй убеги с такими отметинами на лице.
Когда Воула ушла, Пакс с удивлением заметила, что все еще продолжает думать о ней и ее товарищах как о новичках, хотя у этих солдат опыта уже было побольше, чем у нее самой к концу первого года службы.
Через несколько дней Пакс окрепла настолько, что могла часть дневного перехода проделать пешком и помочь в устройстве ночного лагеря. Она выяснила, что Хальверик и Кларт идут с ними, а Золотая Рота осталась в Сибили и Ча, заключив договор с Андрессатом. Граф провозгласил оба эти города своими владениями.
– Вот почему граф поднял такой шум, когда ополченцы Плиуни вырубили несколько деревьев из садов у дороги да чуть потоптали виноградник, – сообщил Дженитс за ужином.
– Как вытоптали? – Такое поведение казалось Пакс просто невероятным. – Зачем это делать?
Воула и Кери пожали плечами, а Дженитс предположил:
– Наверное, они хотят уничтожить все, что принадлежало Синьяве. Кстати, эти ребята идут с нами дальше. Герцогу и Хальверику приходится изрядно попотеть, чтобы те хотя бы не жгли все на своем пути – деревни, сады, огороды…
– Зачем они вообще нам нужны?
– Они хотят сражаться с Синьявой, и это главное. У нас были потери, и герцог, видимо, согласен с чем-то мириться, но не упускать союзника. Хотя, я вам скажу, они совсем не такие, как мы.
– Их не распределят по нашим когортам? – беспокойно спросила Воула.
– Думаю, что нет, – ответила Пакс. – Иначе это сделали бы с самого начала. Где, кстати, они?
Дженитс махнул рукой:
– Отсюда не видно. Они идут между двумя ротами своим строем. Капитан у них тоже свой. Форма у них зеленая с пурпурной полосой.
Вскоре отряд перешел реку вброд и после двухдневного перехода оказался у опушки огромного – до горизонта в обе стороны – леса. Пакс сообразила, что это, видимо, были владения Черного Алюреда, бывшего пирата, занявшегося сухопутным разбоем.