Мы шли без остановок до самой ночи. Вокруг почти ничего не было видно, но разбойники продолжали вести нас куда-то. Я ужасно устал, да и не только я. Элла и Фарго тоже еле шли, тяжело дыша. Вскоре мы остановились по команде главаря шайки. Наш провожатый толкнул нас, и мы дружно попадали на землю. Признаться, я бы и сам с удовольствием рухнул на землю, без посторонней помощи. Нам снова связали ноги. Шайка забегала, сооружая костёр, натаскивая веток и просто обходя местность. Я обессилено лежал на земле. И ждал. Ждал, когда разбойники заснут.
Прошло не так много времени, прежде чем это случилось. По ощущениям – около часа. За это время они успели наржаться, что-то прожевать и выпить. Остался только один неспящий. Он сторожил нас, но был чуть дальше, у костра. Всё это время я прикидывался спящим и потихоньку, незаметно пытался зубами ослабить узел верёвки на руках. А вот Элла и Фарго, похоже, действительно спали. Пришлось ещё около получаса провозиться с верёвкой, но она всё же ослабла, и мне удалось освободить руки. Затем я принялся тихо и осторожно шарить рукой по земле в поисках какой-нибудь ветки покрепче или камня потяжелее. Караульный разбойник почти не смотрел в нашу сторону. Следил за костром, чтобы тот не погас, попивая что-то из глиняной бутыли.
Когда в моей руке оказался камень внушительного размера, я принялся лихорадочно прокручивать в голове возможные варианты нейтрализации караульного:
“Попроситься по нужде, выждать удобный момент и нанести удар? Ага, так он и отпустит. Скорее уж прикажет справлять нужду прямо в штаны и будет при этом дико ржать. Прикинуться больным? Возможно, он и поведётся, но не факт, что не разбудит остальных. Против всех них у меня нет даже малейшего шанса”.
И тут мне в голову пришла до ужаса простая, но гениальная мысль:
”Я просто поползу, делая вид, что хочу удрать, а когда он подойдёт и нагнётся, чтобы меня схватить и оттащить обратно, – я нанесу удар! Удирать буду только я, а значит, он не должен разбудить остальных. Что, он сам не справится? Должно сработать. Ничего лучше я всё равно не придумаю”, – подумал я.
Я немного подышал, собираясь с силами и храбростью. Затем начал осуществлять свой план.
“И даже если этот план с треском провалится, и меня в итоге прирежут, то мне не о чем сожалеть, так как последние дни жизни я действительно жил, а не существовал”, – мелькнула напоследок мысль в голове.
Усмехнувшись своей безрассудности, я перевернулся на живот и пополз, сжимая камень и тихонько шурша опавшими листьями. Сердце отчаянно колотилось в груди, но я изо всех сил старался сохранять спокойствие.
– Что за…? – послышался тихий голос у костра.
Я замедлился, но продолжал ползти, делая вид, что руки всё ещё связаны. Нужно было отвести караульного как можно дальше от остальных. Он приближался ко мне, почти бесшумно ступая по земле. Спиной я буквально ощущал нарастающую угрозу. Когда он приблизился достаточно близко, я остановился и приготовился. Через мгновение разбойник остановился, и я повернул к нему голову, делая испуганное лицо.
– Ах ты… – нагибаясь и протягивая ко мне руки, не договорил он.
Его прервал мой точный удар камнем в висок. Сразу после удара я схватил его, не давая громко плюхнуться на землю, что получилось с большим трудом. В этот момент я почувствовал себя настоящим диверсантом. Но не стал сильно радоваться маленькой победе, ведь это был ещё не конец. Я тихо вынул у него из-за пояса кинжал. Вот тут-то мне и стало страшно по-настоящему. Я чётко осознавал тот факт, что должен его убить, ведь если он очнётся раньше, чем мы сможем сбежать, то под угрозой окажутся уже наши жизни. Никогда не считал себя тайным маньяком, но здравомыслящим человеком.
Промедление было непозволительной роскошью. Я стал перед ним на колени и дрожащими руками с силой вонзил кинжал в грудь, где должно было быть сердце, после чего тут же прикрыл ему рот, чтобы он вдруг не заорал. Разбойник лишь слегка дрогнул. Вот и всё. Я вынул из его груди кинжал и мысленно причислил себе одно убийство, что радости не доставило. Сердце рвалось из груди, а рука мёртвой хваткой вцепилась в рукоять кинжала и не хотела разжиматься. Я сознательно стал замедлять дыхание, чтобы хоть немного успокоиться. Затем разрезал дрожащими руками верёвку на ногах и пополз обратно, стараясь вообще не шуметь.