Лоренс обнаружил, что уже приспособился к походному ритму, заданному сержантом и людьми за ним. Он устал, но это было много часов назад. Теперь он не чувствовал ничего, кроме острого возбуждения, непреодолимого интереса к тому, что может случиться дальше. Сквозь ночную тьму можно было видеть зарево горящей нефти, заводов, верфей, складов, испускающих к облакам чёрный дым. Мелкая сажа и пепел повисли в воздухе.
— Вы, голландцы, отлично здесь распорядились, — прокомментировал сержант.
— Год, а может, и больше, с этой земли им ничего не получить, — ответил Лоренс. — Наши планы были составлены, очень давно.
— Ужасно досадно, приятель. Мы были на Мьюзи, когда подожгли поля и очистительные заводы — хорошая работа, совершенно верно. Было так жарко, что чувствовалось даже за рекой, а это полмили. Как же это неправильно, человек делает хороший бизнес, а потом приходят какие–то джапы или наци и сравнивают всё с землёй — или ему самому приходится сжигать всё. Плохая шутка. Вы местный?
— Нет, я из Нидерландов. Приехал сюда в прошлом году. Моему кузену принадлежит авиалиния «Сингапур–Ява». А вы из Австралии?
— Совершенно верно. Из Графтона в Новом Южном Уэльсе. Приличный город — возле Сиднея. Эта война всех перемешала. Вот вы из Голландии, я из Графтона, вчера я встретил янки из какого–то их восточного штата. Кливленд, Огайо, так он их назвал. А у него приятель — частично американский индеец, они оба пилоты. А их главный механик — китаец, а его помощник — шотландец из Абердина.
— Неважно, кто сражается на твоей стороне, если он сражается за твоё дело…
— Это правда. Вот я, на этой войне уже побывал в Египте и Греции, а мой брат в Бирме, возможно, он пробрался в Индию — ну, это проблемы Берта. И как знать, где мы будем, когда закончится вся эта кутерьма. Я весьма надеюсь повидать Берлин или Токио. Если там ещё останется на что смотреть. Эти жёлтые ребята уверены, что погнали нас нынче, но кто медленно запрягает, тот быстро едет. Джин, — окликнул он солдата. — Передай кому–нибудь из этих яванских ребят, что я хочу удостовериться в правильности нашего движения в сторону Тжины.
Яванец заверил его, как перевёл Лоуренс, что Тжина прямо перед ними и они должны войти в город задолго до рассвета.
— Там! — указал он на столб огня. — Нефтеочистительный завод туана Амбгроувса. А восточнее находится Тжина.
Амбгроувс, пытался сообразить Лоренс. Да, Пит говорил про Хенрика Амбгроувса, нефтяника. Амбгроувс — да ведь та самая американская девушка, Карла Картландт, собиралась остаться с Амбгроувсами. Интересно, что с ней случилось. Наверное, она покинула острова до нападения, её отец должен был проследить за этим. Может быть, с ней всё в порядке и она сейчас плывёт домой через Тихий океан — домой, в страну, где ночные города всё ещё не используют светомаскировку, где нет авианалётов и самолёты не сбрасывают свой смертоносный груз.
— Стой!
Может, сержант и не понял приказа, прозвучавшего на голландском, но настойчивость, сквозившая в окрике, заставила его прокаркать свой собственный ответ по–английски.
— Кто вы? — автоматически спросил Лоренс у еле видневшейся на фоне ночного зарева фигуры.
— Лэндстром. А вы кто?
— Это британские интенданты, следующие в Тжину, ответил Лоренс. — А я пытаюсь найти своего старшего капитана Ван Норриса из ВВС.
Луч фонарика осветил его лицо, затем направился на сержанта и его людей.
— Всё в порядке. Придерживайтесь этой дороги. До города будут ещё заставы. Лучше вам поторопиться. Говорят, на западе джапы высадили десант.
Лоренс перевёл и сержант кивнул.
— Хорошо, двигаемся сейчас же.
И они двинулись в таком темпе, что Лоренс быстро вспомнил о существовании собственных ног. По обе стороны дороги тянулись открытые поля, зарево пожаров давало достаточно света, чтобы разглядеть маленькие группы людей, решительно марширующих обратно, в сторону холмов.
— Похоже, мы собираемся сопротивляться. Этим ребятам было бы лучше найти себе укрытие, пока их не засекли самолёты джапов. Подтянись, Джин, скоро мы выясним, где более всего нужны.
Тжина располагалась в глубокой котловине, обрамлённой рифом. Год назад это была обычная сонная рыбацкая деревушка. Шесть месяцев назад она превратилась в важнейший порт снабжения. А теперь им открылся взбесившийся сумасшедший дом, полный суматохи, выкриков и нищеты. Найти кого–либо в толпе сталкивающихся беженцев, спешащих солдатских групп и суетливого городского населения — задача практически не выполнимая, решил Лоренс после первого же взгляда на всю эту суету, где люди в форме ещё пытались сохранять какое–то подобие порядка вопреки нарастающей панике.
Они с сержантом внезапно разделились, когда тот увидел и решил догнать стремительно удаляющиеся британские кители цвета хаки. За ним помчалась вся его команда. Но Лоренс остался, проталкиваясь сквозь толпу, пока она не вынесла его на ступени здания, бывшего главным отелем Тжины.
И эти ступени не пустовали. Он прокладывал путь меж сморенных сном тел, переступал через небрежно сваленные в кучи узлы и прочие сокровища, прихваченные людьми, воспитанными для мирной жизни и внезапно обездоленными войной. Бойцовый петух задушевно кукарекал в ивовой корзине, а ребёнок протягивал ему на коричневой ладошке несколько зёрен риса, пытаясь успокоить.
Вестибюль так же был переполнен беззаботно спящими, оккупировавшими кресла, столы, пол, оставившими свободной лишь узенькую тропку к конторке администратора. Лоренс направился к этому посту информации. Его уверенности в себе отнюдь не способствовал взгляд, брошенный мельком на одно из настенных зеркал. Он с отвращением отвёл глаза от этого потрёпанного чучела, которое отразилось в зеркале.
— Капитан Ван Норрис — повторил клерк–яванец. — Ну да, он был здесь ещё сегодня утром, туан. Он погрузил людей и припасы на борт танкера, отплывшего, предположительно, два часа назад. Где он сейчас, — служащий выразительно всплеснул руками, — кто может сказать? Никто больше ни за кого не отвечает в Тжине. Только взгляните, туан, на это сонное царство. И в каждой комнате по пять, шесть, даже десять человек. Тжина обезумела.
— Не оставлял ли он какой–нибудь записки? — Лоренс облокотился на конторку. — Я его кузен, Лоренс Ван Норрис.
— Минуточку, туан.
Клерк выдвинул ящик конторки и извлёк оттуда огромную связку клочков бумаги, мятую и перепачканную. Он просмотрел её с лёгкостью, достигнутой большой практикой. Рассматривая одну из бумажек, он заколебался, ещё раз перечитал адрес и протянул её гостю с выражением истинного триумфа.
— Вот она, как вы и говорили, туан, записка для вас.
Лоренс вскрыл конверт и прочитал строчки, нацарапанные поперёк половинки листа.
«Очень важно вы приходить лавка Куинг Сака сразу».
Подписи не стояло, но конверт был адресован именно Ван Норрису и только Пит мог ожидать его.
Следуя указаниям клерка, он сумел найти лавку Куинг Сака, разваливающийся китайский магазинчик в боковом проулке. Двери были закрыты и, вероятно, заперты на засов, каждая оконная ставня закреплена.
Лоренс громко постучал.
— Кто там? — спросил чей–то голос на жаргоне торговцев.
— Ван Норрис.
Послышался шорох отодвигаемого засова, и затем дверь открылась ровно настолько, чтобы он мог протиснуться.
Большая часть комнаты была погружена в темноту, лишь крохотная масляная лампа в руке владельца слегка разгоняла мрак. Старый китаец, державший светильник возле самого лица Лоренса, был одет в длинный балахон из тёмного шёлка, над которым виднелось лицо, сморщенное, как кожура ореха. Но возраст никак не отражался в его глазах.