Простительно было такое «академическое» отношение к положению дел на Руси тогда, когда темные силы не выходили наружу, не работали так открыто, так энергично для разрушения Церкви и отечества нашего. Теперь — совсем иное дело. На наших глазах ведется подкоп под все основные устои нашей Руси православной; мы не можем не видеть, как постепенно, но и настойчиво, постоянно, камушек за камушком, песчинку за песчинкой извлекают из-под основания Руси, как подменивают, перевоспитывают миросозерцание нашего народа, как отравляют ум и сердце его разлагающими учения социализма, атеизма, и прочих жидами изобретенных «измов»... Если мы живы, если еще не отпали, как мертвые члены, от живого народного тела, то ужели не чувствуем боли от всего этого? Да кто же, как не мы, мыслящая часть народа, должны и чувствовать, и сознавать, и целым сердцем искать выхода из такого положения, искать спасения для народа, и для себя, стоять во главе народа и руководить им? Не пастыри только, но всякий преданный Церкви, любящий родину-мать, должен болеть их болезнями, страдать сердцем их страданиями, а не ограничиваться академическими рассуждениями: такие рассуждения только обличали бы нас, что мы стоим где-то в сторонке и не живем одною жизнью с Русью, а смотрим на нее, как на нечто для нас внешнее, постороннее... И если мы ничего не придумываем, ничего не делаем для спасения народа, то что же может придумать сам народ, которого всячески сводят с исторических путей, уводят подальше от Церкви, сбивают с толку, отравляют сектами, недоверием к власти, пьянством, хулиганством (поблажая этим порокам безнаказанностью)? Было время, когда не тронуто было религиозное миросозерцание народа, и тогда среди народа росли и в минуту трудную выходили Минины, а ныне их что-то не видно...
Вот и думается: если бы мы были живы, то поменьше говорили бы, а побольше делали.
Если бы были живы, то понимали бы всю опасность переживаемого времени для нашего народа, для Церкви нашей, для отечества.
Если бы были живы, то теснее объединялись бы, прощали бы друг другу некоторое разномыслие, ценили бы друг в друге то, что дорого, исправляли бы друг друга не сарказмами, не бессердечной критикой (оставим эти средства нашим врагам!), а спокойным словом любви и взаимного братского вразумления.
Если бы были живы, то давно бы была у нас своя церковная хорошая ежедневная газета, которая освещала бы с православной точки зрения все явления современной жизни: церковной, общественной, государственной и отвечала бы на запросы этой жизни твердо, ясно и спокойно-авторитетно...
Если бы мы были живы, то не посмели бы продавцы отказывать нам в правой газете, не смели бы обманывать нас, предлагая либеральный листок вместо хорошей газеты только потому, что и этот листок издается в Москве...
Если бы мы были живы, то и в Государственной Думе, в Г. Совете, да и во всех государственных и общественных учреждениях, большинство состояло бы из русских православных людей, и вся жизнь государственная шла бы по намеченным нашею историей, нашими мудрыми предками путям.
Но что говорить о том, чего не видишь? Если действительность резко противоречит мечтам?
О, как бы я был рад убедиться, что я ошибаюсь, пиша эти строки, что мы, т. е., все те православные русские люди, которые называют себя «правыми», еще способны дать дружный отпор нашим общим врагам, способны отбить у них захваченные ими позиции и помочь несчастному народу, сбиваемому с исторического, Богом ему указанного пути, вернуться на этот путь и пойти к своему великому назначению! Как бы мне хотелось громко крикнуть на всю Русь православную:
— Кто жив человек? — Отзовися!..
Только не словом: слов довольно, а делом, делом любви к Церкви православной, нашей матери благодатной, делом любви к родине многострадальной, делом любви к народу, смущаемому в своей совести, делом любви к Царю-Помазаннику Божию...
Смиренномудрие Православия
I
В святоотеческих писаниях, как в мало разработанных алмазных копях, часто встречаются такие чудные бриллианты, что глядишь на них — не налюбуешься, вдумываешься в глубокий смысл этих, воистину, духоносных изречений и — не надивишься их чистоте, истинности и жизненности...