Но, оказывается, и этого все еще мало для требующих «свободы» печати: недоумеваешь — да чего же еще им нужно?..
И сжимается сердце болью-тоскою за несчастную Русь, и хочется крикнуть снова и снова:
Да куда же мы идем? Что мы делаем? Гнев Божий на свою Русь призываем!!!
Евангельские волхвы и мудрецы нашего времени
Воссияет Звезда от Иакова и восстанет Человек от Израиля...
Числ. 24, 17.
Видехом звезду Его на востоце и приидхом поклонитися Ему.
Мф. 2, 2.
Звездам служащие звездою учахуся
Тебе кланятися Солнцу правды и
Тебе ведети с высоты Востока
Тропарь праздника.
Дивны пути Промысла Божия в судьбах мира, неисповедимы они в домостроительстве спасения рода человеческого! Самые заблуждения людей, если только они искренни, если только человек ищет истины Божией от чистого сердца, Господь направляет ко спасению человека.
Господь Бог наш не есть Бог только иудеев, но и язычников: Он есть Творец и Спаситель всех сынов Адамовых. Народ еврейский избран был из всех народов земных только для того, чтобы сохранить в нем, посредством особого водительства Божия, начатки истинного богопознания среди той тьмы, в какую погрузилось грешное человечество ко времени пришествия в мир Спасителя мира. Ко спасению же и призывал и приготовлял Господь всех людей, весь род человеческий. У ветхозаветного евангелиста, как называют великого пророка Божия Исаию, есть небольшая, но чудная картина, изображающая как бы в лицах состояние и чаяния древнего языческого мира под образом мрачной ночи. Пророк говорит о потомках Исава, но слово его может быть отнесено ко всему языческому миру.
«Кричат мне с Сеира, говорит пророк: сторож! сколько ночи? сторож! сколько ночи? Сторож», то есть, сам пророк, «отвечает: приближается утро, но еще ночь!» (Ис. 21, 11–12).
Не слышится ли в этом нетерпеливом вопросе обитателей горы Сеира томительное желание всех народов земных, сидящих во тьме и сени смертной (Мф. 4, 16), скорее видеть обетованного Примирителя, вожделенное Чаяние всего рода человеческого? И лучшие из язычников, действительно, сами глубоко чувствовали слабость своего ума к познанию истины Божией и желали помощи свыше. «Не надейтесь исправить человеческие нравы, говорил великий мудрец языческой древности Сократ, доколе Сам Бог не благоволит послать особенного Мужа для наставления нас самих». — «Не быть на земле порядку, говорил другой мудрец, Платон, если только Сам Бог, сокрывшись под образом человека, не разъяснит нам наши отношения к Богу и к ближнему». А в преданиях народов восточных чрез две тысячи лет сохранялось пророчество Валаама, мудреца, современного Моисею: воссияет Звезда от Иакова и восстанет Человек от Израиля...
И вот, желанная, столь давно ожидаемая звезда воссияла, наконец, и мудрецы Востока двинулись в путь, в далекую Иудею, водимые чудною звездою... И достигают они смиренного града Давидова, Вифлеема, и падают до праха земного пред Божественным Отрочатем... Умилительно это глубокое смирение волхвов, по преданию, не простых мудрецов, а носивших даже царственное достоинство: не знали они еще заветов Христова Евангелия, не знали даже ветхозаветного учения об этой матери добродетелей — смирении, но сколько смиренной мудрости является в патриархальной простоте сих ученых мужей языческих, у коих должно бы поучиться многим ученым мужам христианским! Не соблазнило их то, что не в царских чертогах обрели они Царя, самим Небом им возвещенного, а в убогой храмине, быть может, в хижине какого-нибудь бедняка-ремесленника. Им дела нет до того, что Он возлежит, если уже не в яслях скотиих, то в убогой колыбели, повитый столь же убогими пеленами, яко сын убогого древоделя... Они видят в Нем великого Царя, видят — исполнение древних обетовании Божиих и чаяний человеческих. За то и удостоились они великого счастия — быть первенцами Церкви Христовой от язычников и апостолами для своих соплеменников прежде самих богоизбранных Апостолов.