Что я сказал относительно наук естественных, то в последнее время стало замечаться в наших интеллигентных кругах и относительно жизни и явлений в области человеческого духа. Правда, современный человек, погруженный в чувственность, ленив на то, чтобы почаще заглядывать в свою душу, в свое сердце: ему все времени на то не достает, все его «дома нет», живет он почти исключительно интересами плоти и суетного мира: а все же, говорю, в последние два-три года замечается некоторый интерес и к области духа. К несчастью, враги Церкви подметили это явление, кажется мне, раньше тех, кто должен бы стоять на страже духовных интересов человека, и уже в значительной мере использовали замеченную склонность современного общества к так называемому мистицизму. Широкою волною стали распространяться такие учения, как спиритизм, месмиризм, оккультизм, буддизм и другие, известные с глубокой древности, заблуждения, которые, впрочем, теперь являются лишь под новыми названиями, чтобы привлечь тех, кто накидывается на всякую новинку. Но, как во дни великого пророка Илии, когда сей ревнитель истинной веры жаловался Богу, что он один остался на свете верующий, на самом деле, как ему было открыто, оставалось еще 7000 не преклонивших колен пред Ваалом: так и в наши дни еще не все потеряли веру в жизнь духа, еще есть жаждущие познания: в чем состоит истинный мистицизм и где искать удовлетворения этой жажды. Есть и те, которые готовы помочь жаждущим найти источник живой воды, утоляющий сию жажду. Для нас, людей строго церковного мировоззрения, совершенно ясно, в чем дело: Церковь может возгласить со Христом: «кто жаждет, иди ко Мне и пей!» (Иоан. 7, 37). Но к несчастью, современная наша интеллигенция, в большинстве, так предубеждена против Церкви, так испортила свой вкус, в отношении к духовному, что простое слово евангельской истины, которое с такою любовию восприемлется в детской простоте верующим простецом, кажется интеллигенту черствым хлебом и он, избалованный современной светской литературой, отворачивается от духовной: это-де старое, сухое, схоластическое; это — давно стало пережитком, давно наукою отвергнуто и опровергнуто...
И вот, наша интеллигенция проходит мимо богатейшей сокровищницы писаний духоносных отцов и учителей Церкви, откуда она могла бы почерпнуть всю полноту православной мистики, где открылся бы пред ее духовным взором необъятный мир духовной жизни, мир, полный чудес и неизреченного блаженства для того, кто смиренным сердцем в него приникнет и послушно отдаст себя ее законам. Спросите современного интеллигента: читал ли он полную чудес и даже поэзии книгу, называемую Минеи-Четьи или «Жития святых»? Боюсь, что иной при этом слове если не скажет, то подумает: «вот вздумал чем угощать!» О писаниях св. отцов, о «Добротолюбии», например, я уже не решаюсь и напоминать... А ведь, все же у некоторых из наших интеллигентов душа просит именно такой пищи, сердце пусто, тоскует от духовного неудовлетворения. Как же быть? Как помочь этим людям превозмочь свое предубеждение, победить себя, ввести их, так сказать, незаметно для них самих в эту область, которой жаждет их сердце, а гордый ум застилает глаза, чтоб они не видели открытых дверей?...
Слава Богу, что есть люди, из самой же интеллигенции, которым Бог помог выйти на прямой путь, которые опытом изведали все трудности этой борьбы с предубеждением против духовной литературы. Сказано: кто сам был искушен, тот может и искушаемым помочь. Зная по опыту, в чем сила искушения, такой автор сможет осторожно подойти к душе и бережно коснуться ее больного места, найдет в современном интеллигентном языке выражения, которые могут обратить внимание интеллигента и увлечь его к внимательному чтению его книги, а потом и ввести во святая святых нашей святоотеческой литературы. Для нас, церковников, это покажется излишним, но те из светских людей, которые, как древние Афиняне, везде и во всем ищут нового, ознакомившись чрез книгу с тем новым для них духовным миром, какой она раскроет пред ними, только поблагодарят автора за такое изложение.
Вот именно такою книгою является, по моему мнению, новая книга М.В. Лодыженского, одно заглавие которой уже привлекает читателя своею новизною: «Свет Незримый. Из области высшей мистики». Далее, в подзаголовке, кратко изложено и содержание: «Серафим Саровский. Франциск Ассизский. Мистика Востока и мистика Запада. Яркие черты из жизни святых. Мистические радости. Как умирали святые и как умер Толстой. Борцы за Логос». — Как видит читатель, темы все интересные, как будто даже новые, особенно если он считает книгу не специально духовною, а светскою, как будто из области философии и мистики... На самом же деле, книга, если можно так выразиться, самая духовная: она говорит о самой сущности духовной жизни, о тех путях, какими люди подвига шли к Богу, сравнивает эти пути в среде христиан западной церкви и Церкви Восточной, показывает все превосходство, чистоту, возвышенность, облагодатствованность путей Церкви Православной в сравнении с церковью Римскою, раскрывает, на основании авторов «Добротолюбия» и вообще святоотеческого учения, отличие философии христианской от других философских систем, старается определить, что есть мистика высшая или божественная и что — мистика ложная, состояние прелести, дает понятие о типах подвижника созерцательной и деятельной жизни. Автор прекрасно характеризует экзальтированную восторженность латинского святого Франциска и в противоположность ему, как тип, простоту чувства нашего преподобного Серафима. Он прекрасно разобрал и основные начала «духовных упражнений» знаменитого Игнатия Лойолы и показал сходство этих упражнений с индусской йогой. Читатель ясно видит все превосходство православной, облагодатствованной мистики пред западной, лишенной благодати и истины. Читатель найдет у него и объяснение чудес в Лурде, сопоставление с ними чудес в Сарове, краткое, но меткое и верное определение сущности подвига юродивых и предостережение от лжеюродивых и хлыстов. Умело, осторожно, но в то же время и довольно ярко он изображает так им называемые «мистические радости», — те духовные переживания, какие испытывали подвижники в молитве, конечно, в меру понимания нас, людей не столько духовных, сколько душевных. Он строго следует в этом руководству таких великих подвижников-аскетов, как Симеон Новый Богослов. Из множества рассказов в «Житиях святых» он умело подобрал и сгруппировал несколько примеров спокойной и радостной кончины святых Божиих, указал на то, как умирает простой русский народ и — в противоположность сему, в назидание нашим интеллигентам, описал трагическую смерть богоотступника Толстого, с которым был лично знаком, о чем с интересом могут почитать в его книге наши интеллигенты, столь увлекающиеся всем, что касается этого лжеучителя. В заключение он изображает «борцов за Логос», то есть, святых мучеников за Христа, раскрывает характер мученичества в наши дни и указывает на близкую возможность и опасность такой борьбы в наше лукавое, богоотступническое время.