Время идет. История не ждет. Ждет только Господь нашего покаяния. Ждет, давно ждет, душою изнывает настоящий русский народ. Он зорко присматривается ко всем нашим ошибкам и глубоко вздыхает... При первом проявлении добрых для него знамений он готов воспрянуть духом и пойти навстречу тем, кто поймет его горе, его заботы, его идеалы... Народ наш — это младенец-богатырь: он младенец в смысле внешней культуры, умственного, научного развития, но он — богатырь духа, усвоивший, в свое сердце восприявший культуру духа, евангельские заветы — так, как, может быть, не воспринял их ни один народ в мире. Скажите: какой народ способен давать христианскому миру таких подвижников духа, как Серафим Саровский, таких пастырей, как Иоанн Кронштадтский, таких духовных старцев-руководителей, как Амвросий Оптинский, таких богословов, как Филарет Московский?.. Христианский мир Запада, столь хвалящийся своею культурою, дал миру великих естествоиспытателей, политиков, философов-мыслителей, но не дал таких смиренных сердцем и великих духом мужей, каких, милостью Божией, родит наша родная Русь православная, наш «богоносец»-народ. У этого народа есть чему поучиться и нам, мнящимся быти его руководителями, поучиться, хотя бы, тому глубокому смирению, с каким он принимает скорби, как милости Божий, поучиться простоте детской веры, творящей чудеса у родных святынь, смиренной, воистину христианской, любви, даже ко врагам своим, даже к преступникам, в которых он видит только людей несчастных. Поймите этот народ, смиритесь духом пред его заветными идеалами, полюбите его, станьте русскими в душе, защитите этого младенца-богатыря от обижающих его, от постоянно оскорбляющих его религиозные и патриотические чувства, прогоните, не подпускайте к нему близко всех этих расхитителей его духовных сокровищ и — чудо совершится! Слейтесь с ним воедино духом и не будет в мире народа, сильнее Русского православного! Глубоко понимал это великий в своем царственном смирении Государь-Миротворец Александр III-й и всем сердцем стремился к единению с народом в его духе, в его идеалах, но увы! — был одинок, почти одинок в осуществлении этого великого своего стремления и — утомленный непосильною работою, ушел прежде времени к Отцу Небесному молиться за родную, дорогую ему Русь... С какою любовью взирал на него народ! С какими рыданиями провожал его в могилу! Весь мир был потрясен зрелищем этой бесконечной любви народной к своему Царю-Батюшке, весь мир невольно выражал сочувствие осиротевшему народу. Но, ведь, и сын носит в Своем Царственном сердце заветы великого Отца: и Он так же горячо любит родную Церковь, любит Свой народ, готов для него на всякий подвиг. Объединитесь же около сердца Царева, поймите Его царские думы, Его светлые: чисто русские стремления, будьте беззаветно преданными Ему сотрудниками в великом деле созидания и устроения родной земли по родным ее идеалам!
IV
Пишу я эти строки, а сам думаю: да попадут ли они на глаза тем, к кому я обращаюсь? А если и попадут, то дочитают ли их до конца? Не будет ли мой голос голосом вопиющего в пустыне? Не скажут ли: «слыхали мы все это, но напрасно автор обольщает себя и других мыслию, будто наш народ — какой-то избранник Божий среди народов земных: он такой же народ, как и все европейские народы, только от других отстал, а потому и должен идти по общему с ними пути цивилизации, науки и культуры. Да и не смиренно было бы даже, с христианской точки зрения, считать себя народом-избранником: это походило бы уж на мечты тех же иудеев, которых автор так жестоко осуждает».
Так может говорить только тот, кто не верит в истину нашего Православия и в Божий Промысл, управляющий судьбами народов земных.
Мы, православные люди, веруем, что все человечество призывается Богом ко спасению, что вечно блаженная жизнь ожидает спасаемых не здесь на земле, а в будущем царстве славы Христовой, когда будет новое небо и новая земля, после обновления мира, по втором пришествии Господа нашего на землю, веруем, что спасение для людей возможно только в недрах Христовой Церкви, что Церковь, как носительница, хранительница и провозвестительница Христовой истины — одна, как и самая истина — одна и сия истина, веруем, именно в нашем родном православном исповедании, в православной нашей Церкви-матери. Люди живут на земле вовсе не для того, чтобы коптить небо своими грехами, а для того, чтобы самим готовиться на небо. А чтобы идти на небо — надобно знать пути, туда ведущие. И сии пути — в Церкви Божией, в Церкви Православной, в ее учении, в ее таинствах, в ее руководственных указаниях в жизни духовной. Если бы люди, уверовавшие во Христа, сохранили единство веры, если бы не внесли они своих человеческих мудровании в чистую истину Божию, то не было бы среди христиан и делений на мнимые церкви, секты, еретические сообщества. К несчастью, это случилось. Хитон Христов раздран ересями и расколами, испачкан сектантскими лжемудрованиями. Вот почему Господь и избирает из народов земных верных хранителей и провозвестников Своей Божественной истины. Таким и был в ветхом завете народ еврейский. Но он не принял Христа, воплощенную истину, и за то отвергнут Богом, и вместо народа избранного стал отверженным, вместо благословенного — стал проклятым, ибо сам на себя призвал эту клятву, когда кричал Пилату: кровь Его на нас и на чадах наших! Вместо евреев избраны народы европейские, греки и римляне. Прошла тысяча лет, западные христиане увлеклись мечтами римского папы о всемирном владычестве, исказили исповедание веры, внесли новшества в учение веры и отпали от единства Церкви. Тогда Бог избрал на их место, в полноту Церкви Божией, народы славянские и особенно нашу Русь, просветив ее православною верою. И стала она, вместе с народом греческим и православными славянами, носительницею и хранительницею Православия в среде народов земных. И стала избранным народом Божиим. Не с тщеславием, не в духе гордыни исповедуем мы сию истину: со страхом исповедуем Божие избрание и боимся, как бы не потерять его, как бы над нами не исполнилась угроза Христа Спасителя, изреченная некогда народу еврейскому и столь страшно приведенная над ним в исполнение: се оставляется дом ваш пуст... (Мф. 23, 38). Глаголю вам: яко отымется от вас царствие Божие и дастся языку, творящему плоды его! (Мф. 21, 43). Вот как мы дорожим нашим святым православием, а не тщеславимся, не хвалимся им, как Божие избранники. Мы боимся, как бы не оказаться недостойными хранителями сокровища сего, как бы не быть народу Русскому тем рабом непотребным, который не пустил в оборот доверенного ему от господина таланта и закопал его в землю, тем хуже — не расточил бы его на свои эгоистические, земные потребности... Мы веруем в призвание нашего народа блюсти во всей чистоте и непорушной целости святое Православие, притом не для себя только, нет, а для всего мира, для всех народов земных, для каждого человека, кто хочет обрести вечную жизнь. Мы веруем и исповедуем, что в деле веры нельзя хромать на оба колена: служить Богу и мамоне, одну половину сердца отдавать Христу, а другую врагу Его — велиару... Если государственная власть признает веру православную единою истинною верой, если она сознает все великое значение сей веры в государственной жизни и строении, если видит в Православии духовную основу русской народности, народного миросозерцания, опору всех устоев государства, — а все это власть должна признавать, видеть и понимать, — то может ли она допускать подрыв веры, подкоп под нее разных ересей и лжеучений, разрушение ими сей веры в массе младенчествующего умом народа, не расшатывая в то же время своих собственных основ? Во имя чего она должна бы все это допускать? Во имя каких-то отвлеченных теорий, в принципе не признающих различия между вечным благом и вечной погибелью? Но так свойственно рассуждать только масонам, этим вечным врагам Христова учения. Во имя какой-то выдуманной свободы совести? Но ее не может быть хотя бы уже потому, что совесть есть сокровенный судия помышлений и поступков человеческих, есть внутренний закон, который, как закон, сам себя связывает, ограничивает но никем и ничем не может быть ограничен: пример — святые мученики... Затем: какая совесть? Бывает совесть и щепетильная, скрупулезная, бывает и сожженная... Так какой же дать свободу? Совесть еретика, сектанта, раскольника позволяет всех совращать в свои секты, ереси, расколы православных; совесть иудея дозволяет ему отравлять, убивать христианина, как животного, совесть вора — воровать и т. д. Уж не давать ли свободы всем этим совестям? Скажут: речь идет только о вере. Но расхищать сокровище веры, скрадывать русскую душу, искажать эту прекрасную душу по подобию немца-штундиста — да ужели может все это допустить Государственная власть, сама признающая православную веру своею основою, основою бытия Российского государства? Ведь, это было бы изменою своему назначению! В сущности, этим государственная власть упраздняла бы сама себя.