Крепкие, старательные партизаны, соорудили сходню и осторожно скатили на землю автомашину. Через некоторое время кто-то очень уж английским голосом спросил:
– Есть здесь Гай Краучбек?
Гай узнал голос.
– Франк де Сауза?
– Что, не рады мне? Сообщение о моем прибытии вы, наверное, получите в завтрашней радиопередаче. Решение отправить нас было принято в последнюю минуту.
– Кого же еще?
– Объясню позже. Боюсь, «дядюшка», что в вихре войны я стал теперь вашим командиром. Будьте добры, присмотрите за грузом, хорошо? Мне предстоит всю ночь разговаривать со штабом и президиумом.
– С кем?
– Я так и думал, что удивлю вас. Обо всем этом поговорим завтра. Бигою, к вашему сведению, предстоит стать весьма популярным курортом. Мы будем творить здесь историю, «дядюшка». Я должен отыскать подарок генералу, он лежит в моем чемодане. Подарок может помочь укрепить антифашистскую солидарность.
– Он склонился над небольшой грудой багажа, отстегнул какие-то ремни и выпрямился, держа в каждой руке по бутылке. – Скажите кому-нибудь, пожалуйста, чтобы привели все вещи в порядок. И пусть отнесут их туда, где я буду ночевать.
Он присоединился к группе прибывших и встречавших, которые уже шагали по полю, с трудом вытаскивая вязнущие в земле ноги.
– Отлично, – сказал пилот. – Я готов принять пассажиров.
Сначала в самолет внесли двух раненых партизан, затем на борт поднялись члены экипажа американского бомбардировщика, которые за неделю до этого выпрыгнули с парашютом и были доставлены в резиденцию командира эскадрильи. Они чувствовали себя далеко не в восторге от столь быстрого возвращения на службу. Существовала инструкция, согласно которой, если бы они оставались на неприятельской территории на несколько недель дольше, их могли бы репатриировать в Соединенные Штаты. Именно с этой целью они совершили опасный прыжок с парашютом и уничтожили слегка поврежденный дорогостоящий самолет.
Как обычно, во время этих ночных нашествий Гая сопровождали его сержант и денщик. Они явно повеселели при виде джипа. Гай оставил автомобиль и запасы на их попечение и пешком возвратился к себе на квартиру. На ночном летнем небосводе сверкали мириады звезд, и небосвод от этого весь осветился. Придя на ферму, Гай сообщил вдовам о прибытии де Саузы. Рядом с его спальней была еще одна пустая комната, которую они немедленно начали приводить в порядок. Хотя было уже за полночь, они работали не жалуясь, усердно, возбужденные перспективой встречи с вновь прибывшим гостем.
Вскоре во двор въехал джип. Вдовы выбежали, чтобы полюбоваться им. Солдаты разгрузили джип, поместив продовольствие и канистры в кладовой, а багаж де Саузы – в приготовленной для него комнате. Президиум, что бы это ни было, не представлял для Гая никакого интереса; он просто был рад приезду де Саузы.
– Почта, сэр, – доложил денщик.
– Лучше оставьте это майору де Саузе на утро. Вы знаете, что теперь начальником здесь будет он?
– Да, об этом болтали летчики. Для вас два личных письма сэр.
Гай взял два тонких листа бумаги, предназначенных для переписки авиапочтой – единственное в то время средство связи. Одно письмо было от Вирджинии, другое – от Анджелы.
Письмо от Вирджинии не имело даты, но было ясно, что оно написано около шести недель назад.
«Умница Перегрин говорит мне, что ему удалось убедить их принять телеграмму для тебя, извещающую о рождении. Надеюсь, она дошла. На телеграммы сейчас полагаться нельзя. Так или иначе, но ребенок родился, и я чувствую себя прекрасно, и все вокруг, особенно Анджела, просто восхитительны. Няня Дженнигс – Дженни для меня – говорит, что ребенок изумительный. Мы довольно весело пошутили по поводу сочетания слов „Дженни“ и „джин“ и моих слов о том, что она похожа на миссис Гэмп, – по крайней мере, эта шутка привела в смущение других людей. Я думаю, это очень смешно – все эти шутки, связанные с нянями. Его уже окрестили. Элоиз Плессингтон, которая – хочешь верь, хочешь нет – теперь стала моим новым большим другом, была крестной матерью. Со времени твоего отъезда я приобрела массу новых друзей, и вообще мне живется очень хорошо. Один интеллектуал по имени Эверард (фамилию не знаю), который говорит, что знаком с тобой, принес мне копченого лосося от Рубена. И лимон! Где Рубен достает все это? Волшебник. Я надеюсь, тебе нравится твоя служба за границей, где бы ты ни был, и ты уже забываешь все лондонское свинство и грязь. Йэн говорит, что собирается навестить тебя. Каким образом? Страшно хочется, чтобы ты поскорее возвратился.