Неизвестно откуда появился Амур, словно проявился на фотобумаге. Он потряс Панчика до глубины души, как будто тот его увидел впервые. Амур и в Хабаровске был Амуром, но каким-то сытым и умиротворённым, величавым и широким. Здесь же полудикая среда удалённого от центра казачьего села, чужой соседний китайский берег с ломанным горизонтом синих гор, вводил Панчика в состояние тревоги и восторга, переходящего в трепетный ужас.
– Тимоха! А ты мне раньше не говорил, что твои предки казаки.
– А то что? Боюсь, боюсь? – полупьяно ухмыльнулся Слон. – Из меня казак, как из говна пуля.
– Ну, не скажи. Какого сегодня казачка выплясывал на глазах у бандюков. На такое не каждый боец способен. А песню как спел, а на гармони… Я потрясён, честно.
– А… Казаки песню не поют, они играют её. Не с кем играть… Ты не знаешь, что такое казачий дух. А это так… Вот ежели бы с шашечкой, да на коня. Или по лесу с ружьецом.
– А там Китай? – спросил Панчик, чувствуя неловкость.
– А то что же? – не понимая вопроса, ответил Слон.
– Ну а дом кому достанется? Жалко дом, хороший ещё.
– Прадед лепил с братьями. Их четыре брата было и сестра. Один рубит пазы, другой полы строгает, третий окна делает.
– А сестра?
– Сестра жрать готовит.
– Складно.
– У казаков всё складно было. Куда что делось.
– А четвёртый?
– Что четвёртый? – не понял вопроса Слон.
– Ну брат, четвёртый.
– Какой ты нудный, Паныч. Четвёртый службу тащит. Они же на границе жили, её и стерегли. С хунхузами воевали.
– Извини, Тимоха, я же не в курсе. Мне даже в армии не разрешили служить, пока гражданство не оформил.
– Один из моих прадедов был станичным старостой, документацию всю вёл, казной заведовал. Недолго, правда. У них же всё на круге решали. Но зато в его бытность царь заезжал. Молился в здешней церкви. Вон на том бугре стояла. Говорят, красивая была.
– Русские церкви все красивые.
– Ну, положим не все, – возразил Слон.
– Я современные не считаю, – пояснил Панчик, представляя какой могла быть разрушенная церковь, чтобы казакам не стыдно было перед царём.
– Они из Японии возвращались, где его какой-то придурок самурайским мечом рубанул по башке.
Слон как-то грустно посмотрел на товарища и тяжело вздохнул. – Жаль не на смерть.
– Чего же так жестоко? Чем тебе царь-батюшка не угодил, – удивился Панчик. – Живой же человек.
– Сказанул, батюшка. Молодой был ещё.
– Тем более жалко, живи, радуйся.
– Радуйся… Может, тогда история по-другому покатилась. Не было бы революции, войны гражданской. Здесь же половину села под нож пустили, а кто уцелел, перегрызлись меж собой так, что до сих пор ненавидят.
– Дак они же померли давно.
– Ну и что. Дети, внуки. Я же вырос здесь. Это видно. А кто в Китай драпанул. В лодочку ночью сел и навсегда.
– Мои предки в Корее родились. Знаешь, а я думал, что корейцам досталось больше всего.
– Корейцев всех перед войной выселили. Но это хоть как-то объяснимо. Они же узкоглазые. Чтобы не путались под ногами. Их просто выселили. Лица-то одни, что у китайцев, что у японцев. Здесь же во время войны у японцев целая армия стояла, квантунская. Представляешь, если бы они перешли границу. Корейцам бы тоже кирдык был. Так что не обессудь.
Панчик покосился на товарища, удивляясь его прямолинейности и откровенности.
…– А казачню к стенке без суда и следствия. Это ведь станица казачья была, Екатерино-Никольское.
– Название красивое!
– Екатерина Николавна. Жена первого губернатора Дальнего Востока. Казаки уважали его. Может, самая первая станица на Амуре. Ещё Хабаровска не было, а станица была. Здесь и атаман всего края сидел. До последа независимость держали от краснопузых. За что и поплатились потом. Когда большевики власть захватили, из Благовещенска коммуняки баржу с боеприпасами отправили в Хабаровск. А наши казачки их из пушки обстреляли. С первого попадания как в копеечку. Жахнуло так, что баркас на берег выбросило. А из этих иуд никто не пострадал, представляешь. Потом-то отомстили сполна. Из четырёх прадедов только мой и уцелел, и то говорят, повезло ему. Он самый младший был, братья его выгородили.
Слон скинул обувь и закатав штаны зашёл в воду и умыл лицо. Некоторое время взгляд его был направлен в сторону другого берега, словно что-то отыскивая для себя знакомое.
– Между прочим, здесь имеется село, Благословенное, в нём до революции корейцы жили. Беженцы. Им казаки свою землю отдали. А потом, когда большевички власть захватили, они из корейцев особый отряд сформировали. По сёлам ходили, с неугодными казаками расправлялись.