– Ээ, ты потише, нинзя, – воскликнул Панчик.
– А ты что хотел? Чтобы я ей ногти стриг?
– Можно подумать, что ты брал уроки фехтования у Джеки Чана. Ты где так ловко вертеть саблей научился? Казак Львов.
– Да нигде. В детстве дед кое-что показывал. У меня даже своя шашка была, правда, деревянная. И ружьё было, типа карабин.
– Только не вешай мне лапшу. Деревянная…
– А ты сам попробуй. Существует феномен оружия. Если у человека в руках оказывается настоящее оружие, то просыпается природная память. Только темляк накинь на кисть.
– Ну да, а то память может не сработать.
– Попробуй, – настаивал Слон, протягивая шашку. – Думаю, тебе понравится.
Шашка была ощутимой на вес, но не тяжёлой. Удобной в руке, и по длине такой, какой надо. С незаметной кривизной, желобком по всему полотну и сточенной тыльной стороной на конце лезвия. Немного повращав ею в руке, Панчик вдруг почувствовал возбуждение и прилив силы. Неожиданно в ушах что-то щёлкнуло, словно пробило пробку, и вся картинка реальности сделалась необычно яркой, словно с глаз слетела пелена. Это так напугало его, что он едва не рухнул. От шашки исходил реальный холод, отчего до него дошла идея названия – холодное оружие. Голова немного закружилась, а потом из носа неожиданно пошла кровь.
– Этому больше не наливать, – съязвил Слон и забрал шашку. – Вроде не бухал, почти. Ты осторожнее с настоящим оружием. А то кто его знает, что на тебя найдёт.
– Я и сам не пойму, как это всё произошло. Ты видел?
– Видел, как тебя понесло по комнате.
– Слон опять взял шашку и замолчал. Делая небольшие, по амплитуде, движения, он плавно двигался среди предметов, ни разу ничего не задев. Потом он замер, и глядя на Панчика, сказал:
– Будь внимателен и наблюдай за концом шашки. Только не шевелись, ато разрежу.
Это был не удар, а простое движение сверху вниз, вдоль всего туловища, но Панчик вдруг ощутил, как на него накатила невидимая волна, его согнуло пополам, а ноги подкосились. И вдруг он почувствовал, как конец шашки коснулся его тела и больно резанул по груди. От неожиданности Панчик вскрикнул и тут же обмяк, словно лишился силы. Он схватился за раненное место ладонью, и несколько секунд стоял не двигаясь. Потом он оторвал ладонь и посмотрел, но никакой крови на ней не увидел.
– Ты что творишь! Ты задел меня!
Глаза Панчика расширились, он напрягся, готовый схватить всё, что попадёт под руку, чтобы защищаться. Но видя, что Слон улыбается, успокоился. Оглядывая место, он продолжал искать рану, но её небыло.
– И что это было? Ты ведь и вправду не задел меня? Но я почувствовал, что как будто коснулся. Не больно, но страшно. У меня аж ноги ватными стали. Слон, давай, колись. В кино такому не научат. Что это было? Это тебя дед научил?
– Это спас, – коротко ответил Слон.
– Какой спас? Говори яснее.
– Спас и всё тут. Ты не поймёшь.
– А там, на дороге, тоже был спас? Я угадал?
– Там я дурака валял, – недовольно буркнул Слон, желая завершить тему.
– И что ты собираешься с ней делать? – спросил Панчик, когда в голове всё улеглось.
– А ты хочешь предложить мне сдать её в наш музей? Это моё, кровное. Себе заберу. Дома в полу выпилю дырку и заныкаю. Пусть лежит. Васёк вырастет, ему останется, а после него внукам. Пусть знают, кем были их предки. Ладно. Давай-ка, паря, лучше поспим малёха. Завтра ехать, а у тебя ещё с китайцами дела. Так что, спокойной ночи.
Панчику достался старый диван, сырой и скрипучий, но это было лучше, чем на полу. Хоть и без матраса, но всё же не пол. Слон наотрез отказался спать на диване, уступив его дружку и через несколько минут уже мирно посапывал, подложив под свои толстые щёки ладони, как в детском саду. Панчик некоторое время лежал и смотрел в темноту потолка, и боролся с мыслями. Темы дня меняли друг друга, словно стояли в очереди, потом он, по совету одного йога, мысленно нарисовал в тёмном пространстве круг, словно Хома Брут из гоголевского Вия, круг медленно стал вращаться перед глазами, а потом он услышал крик петуха. Под утро, когда вокруг слышалось одно только петушиное пение, Панчик вдруг осознал, что не спит, хотя чувство было таким, словно это ему снится. Он вдруг увидел с особой ясностью, что стоит посреди комнаты. В углу на диване кто-то спал, а рядом на полу, на матрасе тоже кто-то лежал. Панчика нисколько не удивил этот факт, что он видит самого себя и своего товарища. Правда, и они были немного не такими. Но это нисколько не напугала его, а наоборот вдохновило, отчего его словно втянуло в какую-то аэродинамическую трубу, и в следующее мгновение он оказался среди большой толпы на берегу реки. Он догадался, что это берег Амура. Было сумрачно, берег был усыпан людьми, многие держали в руках горящие факелы, вокруг бегали белоголовые ребятишки, все словно чего-то ожидали, всматриваясь в тёмную гладь реки. Неожиданно Панчик поймал на себе несколько любопытных и не вполне дружелюбных взглядов. Он почему-то зашёл в воду, почувствовав её маслянистую тягучесть, и вместе с тем неприятность, и реальность начала размываться. А потом Панчик почувствовал, что лежит на диване и слышит своё глубокое и очень частое дыхание, словно долго бежал. Он открыл глаза и ощутил в теле непривычную, но очень приятную ломоту, словно тело его за ночь выросло. Такое чувство возникало только в далёком детстве, когда он летал во сне почти каждую ночь. Было уже светло, он поднялся и толкнул Слона.