– У русских бездонные трюмы, – заметил Кавадзи.
– Они не скупятся не потому.
Старик подошёл к невысокому столику, на котором стояли подаренные Кавадзи часы. Их корпус был сделан из зелёного камня, отчего поверхность казалась глубокой, как вода, покрывавшая водоросли. Он осторожно погладил их и вздохнул. – Какая удивительная работа, не правда ли?
Рядом стояли не менее красивые стеклянные вазы, изрезанные затейливыми узорами. Прикосновение к ним вызвало долгий и нежный звук, наполнивший всю комнату.
…– Эти вещи выполнены большими мастерами, и в России их, наверное, немало.
Кавадзи в знак согласия низко поклонился, словно признавая за собой вину за эти подарки. За то, что именно ему, а не Тутсую, они достались от русских. Но ему было приятно и радостно осознавать, что эти вещи будут радовать его взгляд и украшать его дом. В то же время он чувствовал неловкость, ведь он был всего лишь чиновником, выполнявшим чью-то волю. Там же, в сознании зародилась мысль, что, соглашаясь на что-то новое, ему придется неизбежно забыть что-то привычное, старое.
– Не переживайте, дорогой Кавадзи. Мне они тоже сделали царский подарок. И это за то, что я объяснял им, как нужно есть рисовые шарики. И я тоже, как и вы, не знаю, что с ним делать. Но испытываю не меньше радости, чем вы. Мы все большие дети, и русские от нас мало чем отличаются. Нам всем свойственна радость и восторг от всего нового.
Слова старика успокоили Кавадзи, словно бальзам.
…– Их визит – для всех нас испытание.
Взгляд старика остановился на той стене, где находились клинки.
…– Я слышал, что у вас очень редкий клинок. В молодости я тоже любил держать в руках оружие. Но мне больше нравилась алебарда. Сжимая её в руках, я всегда чувствовал прилив силы. Вы не против, если я вновь испытаю это чувство?
Кавадзи радостно кивнул.
…– Сразу видно настоящее оружие. Нынче ведь можно увидеть лишь Хосодати. Всех занимает пышность и украшения, как будто жизнь состоит из одних праздников и торжественных приёмов. А игрушки делать куда быстрее, да и цена в несколько раз меньше. Старые времена уходят безвозвратно. В последнее время всё труднее увидеть на улице работу настоящего мастера. В период покоя и тишины их всё меньше становится в Японии.
– Согласен с вами. Всех занимает блеск оружия, но не его надёжность и острота.
– Тутсуй долго не отрывал взгляда от клинка, изучая качество отделки ножн, словно пытался увидеть через них сам клинок. – Синто, время хороших копий, но мне эти мечи всё равно чем-то нравятся. Они радуют глаза. А время повелителей коленок уходит в прошлое, как мне кажется. А вы как думаете?
Старик улыбнулся, но в глазах его читалась тоска по старым временам.
– Вы это правильно заметили, особенно глядя на текущие события, – сказал Кавадзи.
– Но чей же это клинок? По всем признакам его сделали давно. Кто его мастер? Наверняка он известный. Попробую угадать хотя бы время.
Старик наполовину раскрыл клинок, ловя блеск лампы на изогнутой линии гладкой поверхности лезвия. – Почти прямая линия изгиба, а рукоятка, конечно же, имеет другую линию. Это решение очень выгодно в ближнем бою. Лезвие немного расширено, но тоньше обычного. Граница закалки едва различима. Такая закалка требует большого мастерства от кузнеца. Представляю его твёрдость. Неужели Камакура? И в таком прекрасном состоянии. Ни одной зазубрины. Видно, что этот клинок невероятно острый. А ножны, я полагаю, у него неродные.
– Вы, как всегда, правы. Ножны и рукоятку ему сделали специально. – Голос Кавадзи слегка дрогнул, отчего старик косо взглянул на собеседника и замер.
– Вы, наверное, пошутили? Ведь это противоречит установленным правилам. Я не помню такого случая, когда чужакам преподносили в подарок меч. Это шутка?
– Нисколько. Вы же понимаете, что такими вещами не шутят, к тому же я в таких делах ничего не решаю сам. У меня есть личное распоряжение сёгуна – подарить этот клинок самому адмиралу. Полагаю, что таким образом он вскоре окажется в руках у русского царя.
– И там ему не будет равных. Я правильно вас понял? А здесь он, конечно, не так заметен.
– Всё верно, мой дорогой Тутсуй.
– И всё же. Кто мастер этого бесподобного оружия?
– Это не секрет. Его ковал…
– Погодите. Попробую угадать без вашей помощи. Если это подарок царю, то его автором должен быть непременно Кавабэ Гихатиро. Я не знаю в Эдо более известного мастера, чем этот монах. Его клинки даже при жизни имели огромную цену.