небольшим брюшком.
– Их двое, Протас, – несколько растерянно сказал Бублик и остановился.
– Ты что, Вицын? Ты их испугался, что ли? Осёл не в счёт. Забирай бабло, отдай железяку, и все
дела. Только не забудь посмотреть деньги, а то кукол напихают. Знаю я этих узкоглазых.
Эйноске что-то сказал незнакомому японцу, показывая на Бублика. Тот улыбнулся и
направился навстречу. В руках у него была небольшая брезентовая сумка, какие обычно
застёгиваются на молнию. Подойдя почти вплотную, он кивнул головой и опять улыбнулся.
Сначала он расстегнул сумку, вынимая из неё одну из пачек. Перед носом у Бублика он
прошелестел бумажками, словно догадываясь, что могут думать в таких случаях, а потом протянул
для приветствия руку. Бублик перехватил свою ношу в левую руку и тоже протянул ладонь. После
этого произошло нечто странное; Бублик вдруг вздрогнул, его ноги подкосились, и он растянулся
прямо возле ног японца. Все, кроме Панчика, стали вылезать из машины и побежали к японцу, который даже и не думал убегать. Вместо того, чтобы прихватить клинок и дать дёру, он
стал вести себя до того нелепо, что Панчик невольно открыл рот. Он стал покачиваться на месте и
немного подпрыгивать, но невысоко, чем-то напоминая пьяного раздухорившегося мужика.
Панчик сразу вспомнил недавнее поведение Слона и буквально застыл от изумления. Он вдруг
понял, что сейчас произойдёт нечто особенное, из ряда вон выходящее, то, что он уже видел. Когда до японца оставалось метров пять, тот вытянул левую руку, как бы прикрывая себя
ладонью, и что есть силы закричал. Этот необычный крик заставил Панчика передёрнуться. Он
был настолько проницательным, что у Панчика заболели уши. При этом он почувствовал резкий
приступ в нижней части живота, и ощутил какой-то даже животный страх. Его буквально
затрясло от этого чувства. Источником страха мог являться именно этот крик, скопировать
который Панчику вряд ли удалось бы. Он чудом удержал мышцами всё содержимое кишечника, и
что есть силы сдавил ладонями уши, потому что японец снова открыл свой рот. Это было что-то
среднее между скрежетом по стеклу и волчьим воем, да такой силы, что Панчик даже через
ладони почувствовал, как всё его нутро опускается вниз. В это же мгновение японец сделал
плавное движение другой рукой и резко шлёпнул по вытянутой вперёд левой ладони, отчего все,
кто уже был рядом, дружно повалились один на одного, словно доминушки. Этого Панчик никак
не ожидал. Один из помощников Протаса сумел подняться и замахнулся. Он несколько раз
ударил по воздуху рядом с собой, словно не видел, что его противник в двух метрах, при этом бил
так сильно и размашисто, что не возникало сомнения, что он знает, куда наносит свои
смертоносные удары. От последнего удара в пустоту он потерял равновесие и вконец завалился. Всё происходящее продолжалось не более полминуты. От увиденной картины Панчик
растерялся. Единственное, что напоминало ему о реальности, это Эйноске. Он посмотрел на него
и обратил внимание на то, что тот сидит в запертой машине и слушает очень громкую музыку,
словно его это не касается. Он помахал Панчику рукой и улыбнулся. Панчик ничего не ответил и
продолжал стоять в растерянности. В это время пузатый японец подошёл к Бублику, взял из его
рук сумку, подобрал то, за чем пришёл, и направился к машине. Потом они уехали.
Когда Панчик пришёл в себя, то услышал несносную брань, в том числе и в свой адрес. Протас
и все его подельники сидели на земле и несносно ругались. Панчик поднял Катькин холст и через
пять минут уже ехал в попутной машине в сторону города.
14.
Прошло несколько дней после неудачного обмена. Всё это время Панчик не включал телефон,
и звонил только по особым случаям. Зная по опыту, что для того, чтобы страсти улеглись, нужно
время, он решил съехать с квартиры и пожить у родителей. Катьке он купил путёвку на две
недели в Шмаковку, благо, она весь год жаловалась на плохой аппетит, а в качестве причины
нагнал водопроводчиков менять батареи. Всё выглядело естественно, и жена ни о чём не
догадалась, даже когда Панчик поехал провожать её, вызвав извозчика.
Эйноске не отвечал, и было понятно почему. Его номер был заблокирован, что совсем не
удивляло Панчика. Он и сам неоднократно прибегал к такому способу общения с теми, кто от него
чего-то хотел. Но когда он включил телефон, то от Протаса было зарегистрировано всего пара
звонков, и то тем самым днём. Это не могло не удивлять, но сильно не расстраивало. Однако