— Не видят снов, не помнят слов!!! Переросли своих отцов!!! И кажется, рука бойцов!!! Колоть устала!!! Позор и слава в их крови!!! Хватает смерти и любви!!! Но сколько волка не корми!!! Ему все мало!!! — воодушевлённо орал меч. — Во-о-о-о! Побежали, сукины выкормыши!!!
Это волки ещё неплохо продержались — здоровенная рысь, местной породы, достигающей веса в сотню килограмм, сбежала на первых секундах аркимовского сольного концерта, хотя её до того момента не видел даже сам Арким.
— Ну вот, сейчас для верности один куплетик и пойдём спокойно… — Арким сымитировал набор воздуха в лёгкие.
— Не надо! — остановил его Нептаин. — Они ушли и не вернутся!!!
— Эх… — вздохнул расстроенно Арким. — А для кого тогда я это переводил вообще? Ладно. Обидно, конечно, что вы не оценили мой вокал, но…
— Про кого эта песня? Не про волков ведь… — спросила вдруг Эднагина.
— Нет, не про волков. — ответил меч. — Я лишь предполагаю, что эта песня про специальный полк одной неизвестной тебе армии, который отметился не только беспримерным героизмом, но и суровой жестокостью к врагам. Смысла рассказывать что-то сверх того, что было сказано в песне, не вижу.
— Похоже, будто про наёмников… — произнесла Эднагина.
— Похоже. — согласился Арким. — Ну всё, хватит стоять, пора идти дальше! Ещё примерно шестьдесят километров до Лоодрейна, а там мы раскрутимся!
Эднагина озадаченно почесала затылок.
— А что значит «раскрутимся»? — спросила она. — Зачем нам раскручиваться?
— Со временем ты привыкнешь к непонятным словам, которые говорит Арким. — объяснил Нептаин. — В данном случае, «раскрутиться» обозначает вложение имеющихся средств в собственное развитие с целью невиданного обогащения.
— Мудрёно как-то… — не оценила бывшая наёмница. — Но мне нравятся слова про невиданное обогащение.
— Сильно губу не раскатывай. — заметил Арким. — Денежек у нас может и много, но большую часть из них мы потратим на броню, снаряжение, оружие и припасы, а потом пойдём в дикий загул по окрестным весям и сёлам, набирая задания, убивая изнаночников и разбойников, чтобы… заработать ещё деньжат! А потом мы потратим эти денежки на создание постоянного штаба, где будем планировать дикие загулы по весям и сёлам, чтобы убивать изнаночников и разбойников, чтобы заработать ещё больше деньжат. То есть, никаких гулянок, пьянок, роскошных апартаментов и золотых унитазов… я хотел сказать, что не будет у вас никакой аристократической жизни с пирушками и бархатными простынями. Мы сюда пришли не улучшать собственный достаток, а помогать человечеству в его неравной борьбе с изнаночными хищниками. Доступно изъясняю?!
Эднагина не сразу нашла что ответить.
— Эм… Ты говоришь, что мы должны будем зарабатывать деньги ради убийства изнаночников и разбойников. — произнесла она наконец. — Но ты ведь понимаешь, что в разбой люди идут не просто так? Что бывает, когда разбойниками становятся от нищеты?
— Это мы слышали и видели не один раз! — заявил Арким. — Но есть черта, за которую себя переносят эти «сирые и убогие»! За этой чертой ценность жизни другого человека падает до взмаха мечом, причём эти другие люди — такие же селяне. На охраняемые дружиной герцогские обозы разбойники нападают только когда совсем теряют голову от кровавого угара, в основном предпочитая грабить беззащитных крестьян. Зачем этому миру ещё одни грабители, помимо графов и герцогов? С аристократией мы поделать ничего не можем, но вот разбойники в нашей досягаемости.
— Но если людей всё равно грабят, то зачем спасать их от одних, игнорируя других? — рассудительно вопросила Эднагина.
— Опасные речи ведёшь, Принцесса! — рассмеялся Арким. — За такие вопросы тебя попытается убить любой дружинник. И вообще, с чего это в сердце прожженной наёмницы вдруг появилось место для беспокойства о несправедливых судьбах селян?
— Я больше не наёмница. — твёрдо ответила на это Эднагина. — Я никогда не позволю себе вернуться к прошлой жизни. В прошлом я была… поганой.
— Ну, я тебя раньше не встречал, поэтому не могу судить. — произнес Арким. — Но раз уж ты решила встать на путь праведной жизни, то имей в виду: при посторонних никаких речей о восстановлении социальной справедливости — мы не можем повлиять на сложившийся строй, и любые попытки приведут к вашей жестокой и печальной гибели. Мы, конечно, приложим все силы для того, чтобы сделать мир чуточку получше, но устраивать восстаний и бунтов не будем, так как заканчиваются они при феодализме очень плохо. Про феодализм тебе Нептаин расскажет, заодно проверим, как хорошо он усвоил уроки. Итак?