"У меня не осталось времени. Еще десять-двадцать минут, максимум час. После чего останется только две опции: сдохнуть от голода в пентаграмме, либо быть разорванной этими уродами. Если раньше не нападет Артем".
Тот уже стоял рядом, недоуменно смотрел на ее кроссовки у самой границы намалеванного краской круга. Взгляд подростка то и дело поднимался выше, к стройным икрам, скользил по бедрам, утыкался в грудь.
О его огнестрельной ране напоминала только грязная футболка, но и та на глазах впитывала в себя кровь, сводила края дырки у ключицы. А линии массива, между тем, ощутимо потускнели. Это заставило Альфу сделать очередной неутешительный вывод: если она хочет жить — ей не стоит пытаться вредить Артему, раз уж ее единственная защита от кровожадных фантомов лечит улыбчивого засранца за счет вложенной энергии.
"Шах и мат", — Неожиданно спокойно подумала она.
— Не волнуйся за меня, Альфа. Мерлин защищает нашу семью, как короля Артура, — Снова раздражающе улыбнулся подросток. А потом сделал небольшой шажок вперед, — Не вини себя за мою рану. Это ведь не ты была, верно? У каждого есть своя темная сторона. Дядя Мерлин помог мне избавиться от своей.
"Черт, черт, черт. Что мне делать?" — Паника отступила, но на нервы ситуация давила, причем сильно. Особенно громкие стоны и вопли призраков, что тянули одну и ту же ноту как сломанные пластинки. Странно, что она не видела их вне пентаграммы, даже силуэты или рябь, несмотря ни на какое "Черное солнце мертвых".
"Точно, моя способность! Но как она поможет, если я не видела их без пентаграммы? Тем более, не чувствую, что смогу на них повлиять", — Кристина попыталась направить лучи черного солнца прямо на призраков, но те словно не видели цели.
Странно, но она совсем не расстроилась. Опустила руки, задумчиво посмотрела на застывшего истуканом копейщика… А на ум вдруг пришла надпись на полях астрологической карты матери Тёмы:
"Свернувшаяся кольцами и дремлющая в муладхара-чакре энергия становится активной и начинает свое восхождение…"
— Муладхара чакра, значит? — Она закусила губу и закрыла глаза, пытаясь вспомнить, где она видела этот термин.
— Только на карте, но… Точно, карта!
Каждая чакра на ее странной карте приравнивалась к сефире — небесной сфере дерева Сефирот. Ну, или к месту проведения ритуалов сектантских недоносков, без разницы.
Нашлась и Муладхара чакра. Она соответствовала тому самому серому кружку с треугольником, который отличался от восьми других отметок. Он обозначал семью и дом мертвой гадалки.
— Значит ли то указание на место? То есть кундалини именно здесь? Дремлющая становится активной и начинает свое восхождение, — Повторила Кристина, — В записи должен быть ключ к разгадке. Но…
— О чем ты говоришь? — С любопытством спросил Артем, прервав ее умозаключения, — Говоришь про чакры, прям как мама. Тебе стало лучше в колечках Мерлина? — Он вытянул руку, схватил ее ладонь, переплел пальцы со своими. Она не стала его отталкивать — слишком сосредоточилась на решении. Да и не было у нее возможности противостоять парню. Так что мозг лишь отметил постороннее движение и забросил его в долгий ящик, пока оно не несет угрозы.
— Свернувшаяся кольцами. Кольца Мерлина. Черта вокруг пентаграммы — кольцо? Тогда где остальные?
— Вау, ты и правда изменилась! — Артем совсем потерял самообладание. Взял обе ее ладони свои, притянул к себе остальное тело, принялся жадно рассматривать ее лицо.
— Ты такая…
— Свернувшиеся… Нет, не кольца. Иносказание. Пространства, планы, миры, зазеркалье, — Перебирала она термины, пока хозяин дома одной рукой гладил ее волосы, а другой — прижимал к себе талию.
— … Красивая. Умная. Загадочная…
— Фигуры, эмоции… Воспоминания! — Выкрикнула она в лицо своему визави. А затем, без перехода, попросила:
— Тёма, помоги мне!
— Помоги мне! — Отдалось у него в ушах.
— Мне! — Странный писк поглотил его слух, как радужная пелена — зрение.
— ! — Мир исчез в ослепительной вспышке, и подросток рухнул на пол. Словно марионетка, которой обрезали нити.
Кристина высказала отчаянную догадку в самый последний момент, когда линии массива начали мерцать, глаза подростка стала заволакивать похоть, а его губы — тянуться к ее лицу.
Так просто, и одновременно сложно: потянуться своей энергией, своим "Черным солнцем" к призракам. Но они не материальны. Не материальны даже в той ничтожной мере, в которой материальны призванные ей души. И тогда она дернула их через единственную привязку в реальном мире — живого сына.