По сути, даже какой-нибудь альтруизм — это вывернутый наизнанку эгоизм. К примеру, если человек спасает тонущего ребенка ценой своей жизни, то почему он это делает? Либо не хочет видеть, как умирает маленький человеческий детеныш у него на глазах, не хочет потом жить в депрессии и возвращаться к этому моменту снова и снова. Либо жаждет славы, признания, одобрения своих поступков.
— Такие разные цели и такие одинаковые методы, — Хмыкнул Вереск, — Интересная теория. И не противоречит моей: эгоизм, любопытство, жажда обладания — одна и та же эмоция в разных видах. Впрочем, я рад, что современная молодежь еще не утратила мозгов и может думать о вечном.
— Тех, кто утратили, в большинстве своем доедают по подворотням, — Пожал плечами хитокири.
— Тоже верно! Естественный отбор, чтоб его. Люблю старину Дарвина почти также, как моих малышек, — Он подмигнул Лике, которая села на свое место, и та скованно улыбнулась ему в ответ.
— Мы, кстати, заговорились. Спросить-то я и забыл! — Он демонстративно хлопнул себя по лбу, мотнул головой, как будто у него резко закружилась голова.
Санитар проверил его через "Дестрезу" — Вереск и впрямь стал дерганнее, а микродвижения по всему телу показывали: он действительно поймал кайф от неизвестного мечнику вещества.
"Ну, может так оно и лучше. Разговаривать с лидерами всегда приятнее, когда у них хорошее настроение и плохая скорость реакции".
— Как такой человек как ты, Санитар, живая легенда, по сути, стал шесте… выполнять поручения Доминика. Ты не подумай, я не осуждаю или что-то еще. Просто не могу понять, — Торопливо поднял он руки в примирительном жесте, обезоруживающе улыбнулся и продолжил:
— Ты ведь мог создать собственную группировку. Или, как минимум, независимый отряд. Наемники, там, мстители, прожигатели жизни, романтики — что угодно. Уж набрать своей силой и харизмой нужный контингент — плевое дело, для таких, как мы.
— Мне это не нужно, — Покачал головой Виктор, — Слишком много мороки. Не люблю нести ответственность за чужих людей. Особенно более слабых, чем я сам. Да и штрафы от титула кусаются. А с Домиником у нас равноправное соглашение. Я хочу очистить Ставрополь, сделать его безопасным. И пойти дальше.
Расчетливая речь, правильно расставленные акценты. Вереск тут же заглотил наживку, отчетливо подобрался, спросил мягким, вкрадчивым голосом:
— То есть, конкретно ЕГО кружок по интересам тебе не так важен? Лишь бы мир в нашем городе?
— Так и есть, — Пожал плечами хитокири, — Просто сейчас у Доминика больше всего шансов сделать Ставрополь безопасным. Алтари… Весьма полезная вещь в этом деле.
— Ты прав, — Покивал генерал. Потом как бы шутливо произнес, — Но ты и меня со счетов не сбрасывай! Самая сильная и многочисленная группировка — моя. Дисциплина, опять же, наследие славных армейских традиций.
— Я не против помочь каждому, кто продвигает общее дело, — Дипломатично ответил Санитар, — Особенно, если мне объяснять, как это поможет городу… И мне самому.
— Прекрасно, прекрасно, — Развеселился Вереск. С энтузиазмом похлопал себя по коленям, бросил взгляд на Гончую, которая рассказывала что-то расслабленной, слегка окосевшей от алкоголя Ире, — Ну, тогда не будем тянуть. Чем быстрее освободим тебя от душной рутины, тем приятнее будет наша следующая беседа!
— Не могу не согласиться, — Тонко улыбнулся Виктор. Отсалютовал бокалом, залпом допил остатки шампанского, а затем вытащил из-за пазухи Зеркало Ориона, осторожно передал его генералу.
Официальной причиной его визита являлся именно этот артефакт. Мгновенная двусторонняя связь между двумя лидерами. Неофициально же… Он должен был оценить Армию. Понять сильные и слабые стороны, особенности организации, выделить влиятельных и/или сильных людей в структуре.
Первоначально, Санитар считал раскол главной проблемой Армии. Рыхлое, инерционное образование, которое представляла собой эта группировка, не смогло эффективно перестроиться под новые реалии. Конфликт уровней и должностей, кумовство, дедовщина, насаждение дисциплины людям, способным на равных сражаться с двумя-тремя опытными бойцами образца до Катастрофы, а то и с целым отделением.
Разрушение традиционных институтов, вроде Армии, да и самого государства, как такового, очень сильно ударило по дисциплине и субординации. Мотивация: "кто сильнее, тот и прав", находила все больше отклика в сердцах военнослужащих, а различные проблемы психического характера или неодобряемых в прошлом обществе желаний толкали на бунт.
В самом деле, что делать любителям гаремов, мальчиков, девиц помладше или свинцовых плеток, вместо безопасных игрушек? Давить свои желания, пытаться быть человеком, как в привычном мире? Или отрываться на всю катушку, при условии, что хватает сил заставить окружающих считаться со своими наклонностями?