Как итог, подающую надежду послушницу выделили из серой массы остального отделения, дали отдельный шеврон "специалиста", выделили дополнительные часы обучения у опытных бойцов. И не зря: она, единственная из всех крестоносцев, смогла изучить навыки: "Изгнание" и "Духовный доспех", а также приблизиться к эволюции навыка "владение луком", несмотря на его заморозку. Аномалия? Возможно, но кураторы ничего не заметили, а более проницательные и сильные иерархи к ним не заходили. Возможно, именно благодаря этим навыкам, а также попустительству своих надзирателей она и выжила в бою. Ненадолго, судя по состоянию тела, но хоть что-то…
Потому что Ире не становилось лучше. После первого своего обморока она почувствовала прилив сил, даже сумела поймать в силки от пояса ворону, чтобы тут же съесть ее безо всяких готовок. Однако потом девушка снова отключилась на сутки, и с того момента слабость не переставала ее покидать.
Прошло уже шесть, почти семь дней с момента ее дезертирства, а беглянка все слабела и слабела. Даже ее упрямой натуре стало понятно, что такими темпами она продержиться еще пару дней, а потом тихо и весьма прозаично умрет.
— Нет, нельзя сдаваться! — Тонкий девичий голосок эхом разнесся по пустому двору. Но не привлек никого, кроме трусливой вороны, что с возмущенным карканьем взвилась в воздух. Институтские корпуса давно притягивали к себе большую часть нежити, а после той светлой вспышки в радиусе километра от Андреевского собора не осталось никого опаснее бродячих кошек или одичавших собак. Люди не замечали ее в темном углу, накрытую черной же тканью, да и она сама отползла довольно далеко от основного маршрута к церкви, а другие обитатели города обходили вотчину Новых Христиан десятой дорогой.
"Они же называли меня прорывом. Называли первым шагом к эволюции исполнителей, духовным гибридам и Бог знает чему еще. Сам пресвятой Доминик почтил эту недостойную послушницу своим присутствием! Так за что меня просто бросили во всю эту бойню?!" — Сознание Иры уже стало путаться, а мысли потеряли стройность, начали скакать с темы на тему. Уже через минуту она и думать забыла о своей решимости спастись или начать что-то делать.
Настроение, вроде бы немного поднятое выкриком, сново поползло до минусовой отметки. Ира сморгнула тихие злые слезы, подтянула к себе затекшую ногу, оглянулась по сторонам. Просто, чтобы отвлечься.
На самом деле, не будь ей так плохо от полученных травм и голода, она бы отчаянно скучала. За те неполные шесть (или семь?) дней, что она лежит во дворе, обстановка вокруг практически никак не поменялась.
Изредка слышались взрывы да стрельба в самых разных частях города, полдня назад оглушительная канонада не стихала почти час, прежде чем большой отряд откуда-то из центра, предположительно военные, не отбился от нападения. Или не закончили выяснять между собой отношения.
Кроме привычных уже выстрелов, девушка пару раз замечала трусящих мимо собак, неясную тень в разбитом окне далекого дома, что пялилась на нее несколько часов к ряду, да стайки ворон, летающие туда сюда с периодичностью звуков стрельбы.
"Я умру", — Заключила Ира с удивившим даже ее саму хладнокровием, — "Вороны так и будут каркать, зомби — бродить, а люди — стрелять. Только меня здесь уже не будет".
"Может так и надо? Так не хочется куда-то идти…"
"Нет, нельзя. Умирать — это единственное, что мне запрещено. Неужели все эти прошлые мучения были напрасны?" — Последняя мысль слегка встряхнула ее. Действительно, будет очень обидно после стольких усилий разделить судьбу комнатного растения, тихо вянущего в темном углу. Никчемного, никому не нужного куска биомассы в веселеньком пластиковом горшочке. Может даже черном, с богатой золотой каймой по краям…"
Ира застонала. Ей не хотелось подниматься, двигаться, мыслить, существовать. Хотелось лишь покрепче завернуться в свой замечательный, теплый, невероятно уютный плащ и прикрыть глаза. Но она словно назло себе принялась пучить их, чтобы они не смели закрываться, двигать руками, сгибать колени…
Непослушное тело скрипело и ныло в ответ на каждое движение, ребра при неосторожной попытке встать взорвались такой ослепительной болью, что девушка на мгновение потеряла сознание, а мягкий и уютный плащ словно бы не хотел отпускать ее, становиться элементом одежды, а не дорогим саваном на ее исхудавшем трупе.
Ира выдержала все. Ну, почти все, от резко вскинутой головы ее вырвало, благо хоть не на себя. Кое-как вытерев рот ребром ладони, она прополоскала рот водой из фляги (благо из-за дождей не было дефицита хотя бы с ней), после чего медленно побрела, подволакивая ногу, к маячившим вдалеке шпилям Андреевской Церкви.