— Ри, что это было?
— Всё просто, милый, — глаза валькирии всё ещё горели неприкрытой ненавистью. Даже кулачки были сжаты, а когти так и норовили выскочить из своих «гнёзд». — Высшую валькирию не взять болью. А вот удовольствием и возбуждением — вполне. Мы ведь сильно подсажены на секс, да чего я тебе говорю, ты сам это знаешь…
— И они этим пользуются? Они что, планировали допрос вести?
— Да. Не спрашивай больше, меня всю трясёт, когда я об этом думаю. Майор, надеюсь, жив?
— Да, я посчитал правильным оставить его в живых.
— Ты молодец! — Ри вдруг метнулась ко мне и буквально повисла на шее. В её глазах, ещё недавно пышущих ненавистью, лучилось едва ли не первородное счастье. Она прильнула ко мне вся, обняла ногами, руками, впилась поцелуем. Смогла оторваться только минут через пять, не меньше. — И сестру спас, и возможность отомстить подарил! Она тебя так благодарить будет! Ты даже не представляешь, что сделал!
— Какая благодарность, ты о чём, Ри?! Да как это вообще можно, такое с женщиной творить? Это даже не изнасилование, это что-то совсем за гранью. И кто это у них делает? Контрразведка? Разведка флота?
— Да все по чуть-чуть, Леон. Ты… ты просто дикий. У них это естественно, ведь мы все — женщины. Мы, в смысле активная часть тех, с кем они дерутся. Вот и вымудряются, уроды! По нашим слабостям проходятся, чтобы результат получить.
— Нет, Ри, я этого так точно не оставлю. Это не я дикий — это они уроды отмороженные. Так нельзя с женщинами, даже если эти женщины — твой самый страшный кошмар. Есть же какие-то представления о… морали, о том, что женщина ещё должна детей рожать, а эти… Нет, Ри, так не должно быть. Ты сможешь найти записи, где над сёстрами вот так же… изгаляются?
— Что ты задумал?
— Пока не знаю. Пока только команде покажу, чтобы знали, что творят их соотечественники. Пусть начинают понимать, кто тут по-настоящему страшный монстр.
— Мы тоже не ангелы, Леон, — тихо ответила валькирия, неожиданно отстраняясь и отворачиваясь. — Они, во многом, это у нас перенимают. Это наша тактика допроса. С использованием сексуальной техники, с использованием контроля над нервной системой, с жуткой болью и не мерее сильным половым возбуждением. Я сама так работаю.
— Плевать. Я всё для себя решил. Найди мне записи, Ри.
На мостике мы застали самое начало боя. Корабль всё же окунулся в его жуткое великолепие, потому что картина сражения банально сместилась в нашу сторону. Информационные системы корабля тонули в океане новой информации, транслируемой республиканской группировкой, куда нас сразу же включили. Командиры эскадры тут же нашли нам место в строю сражающихся кораблей, тут же определили наши задачи, исходя из боевых возможностей. Вокруг нас уже сновали истребители прикрытия, отряженные для работы по таким же москитным целям, а также призванные составлять основу нашей противоракетной обороны. Корабль намертво вклинился в ряды врагов и друзей, и выйти из боя ему теперь будет ой как непросто. Любое лишнее движение, не обусловленное тактикой атаки и уклонения, не вписанное в противоракетные и противокорабельные манёвры, рисковало в доли секунды похоронить пусть и мощную, но всё же уязвимую тушу нашего крейсера.
— Капитан, тебя тут какая-то дамочка вызывает. Она меня чуть взглядом не прожгла, когда я сказал, что ты на боевой операции! — наш связист пребывал в каком-то странном состоянии. Его явно зацепила «дамочка». — Но как она хороша, чертовка!
— Согласись, Онерго, уже только из-за того, что на стороне Республики такие девчонки, стоит за неё умереть? — полушутливо бросил я в ответ.
— Я… — связист замялся. — Только сейчас это понял. Ещё над десантом глумился!