Бурундук в ярости ударил кулаком в ладонь. Он быстро взял эмоции под контроль, выполнив восстановительную дыхательную технику.
Забравшись на один из домов, он начал собирать информацию.
— … он мой сын! А я его… как щенка какого-то… выбросил! — пьяно вещал какой-то человек, отдаленно напоминающий того детеныша, который являлся меченосцем. Одет он был бедно, а в руках держал чарку. Волосы цвета каштанового, с проседью, глаза карие. Лицо тощее, измождённое, взгляд усталый. Так выглядит человек, которого доканало существование.
— Саенван, другого выхода не было. — пытался достучаться до него черноволосый крепкий мужчина, одетый гораздо лучше, да и выглядящий сытнее. — Год тяжелый, ещё и барон… сам знаешь. К Иросе сходи, она тебе настойку даст, от бормотухи твоей. Работать надо, Саенван, у тебя же детишки ещё есть!
— Но Непик… Мальчик мой… Кровиночка… — Саенван зарыдал. — За что же так прогневил я Добробога, а?!
— И ты позволишь жертве Нептаина пропасть втуне?! — грозно прорычал Евдоан. — Зря?!
Саенван замолк, тяжело и судорожно выдохнув. Он с ненавистью посмотрел на чарку и отбросил её.
— Нет. — с яростью в глазах проговорил он. — Не позволю! Но жить так невместно! Барона надо убирать.
— Ты чего такого говоришь?! — с испугом воскликнул Евдоан. — У барона сила! Порубит его дружина наших мужиков, а с остальных шкуру последнюю сдерёт! И мыслить не смей! Проспись! О крамоле позабудь, не слышал я от тебя ничего! Завтра выходи, домашние твой отрез поля без тебя не уберут!
Бурундук принял к сведению, что существует некий барон, который угнетает местных крестьян. Это можно использовать.
Саенван сидел за столом ещё около часа, предаваясь тяжким думам, а потом лег на лавку и уснул.
Бурундук проник в помещение через оконное отверстие, отодвинув слегка бычий пузырь, играющий роль окна. Никого, кроме Саенвана, в помещении не было, все сейчас находились на уборочных работах.
Бурундук подкрался к лавке Саенвана, на ходу взяв со стола короткий сточенный железный нож. Прижав лезвие к горлу крестьянина, он прошептал:
— Не кричи, если хочешь жить. Ответь на вопросы, а я тебя пощажу.
Пьяный Саенван открыл глаза и сфокусировал их на Бурундуке.
— Ты кто? — спросил он ошалело. — Ужель допился я?
— Не допился. — покачал головой Бурундук. — Я настоящий. А теперь вопросы. Где у вас в деревне оружие? Есть ли кузнец?
Саенван проморгался, но наваждение не исчезло. Он потянулся рукой к горлу.
— Не двигаться. — предупредил его Бурундук. — Отвечай на вопросы.
— Оружия нет почти никакого. — решил сотрудничать с галлюцинацией Саенван. — Кузнец есть, но металла не покупали, ничего он тебе не построит, чего бы ты не хотел, горячник!
— Не кричи. — приказал ему Бурундук. — И я не горячник, настоящий я. Какое оружие есть?
— Рогатины, топоры, ножи, кинжал Евдоана, пара копей… — перечислил Саенван.
— Мне нужен нормальный нож. — произнес Бурундук. — Я слышал твой разговор с тем человеком. Барон доставляет вам хлопоты? Я могу избавить вас от барона, но взамен требую, чтобы кузнец сработал кольчугу под меня, шлем железный, копьё короткое, короткий меч под мою руку, а также кинжал. Материал я принесу. Сколько до барона пешего ходу? Где живёт, сколько охраны?
— Шутки шутишь! — усмехнулся Саенван грустно. — У барона дружина зело могучая, замок неприступный, а даже ежели ты его одолеешь, сыновья баронские есть, чуть ли не хуже отца каждый. Баронский замок в пяти днях пешего ходу, к слову молвлю.
— А у тех сыновей тоже есть сыновья? — уточнил Бурундук.
— Есть. Как не быть… — ответил Саенван. — Талькоп, это старший, потом Гимун, затем Малькоп и последний, младший самый, Ремон.
— Тогда ждите меня двенадцать дней. — Бурундук убрал нож от горла Саенвана. — Мне от тебя нужен нож и Слово.
— Что за слово? — не понял Саенван.
— Не слово, а Слово. — поправил его Бурундук. — Что как я вернусь с головами барона и его сыновей, ваша деревня выполнит все мои требования, которые я уже озвучил тебе. Ни больше, ни меньше.
— Даю тебе своё Слово. — дал Слово Саенван. — Нож у печи.
Ему почему-то верилось, что странное существо выполнит уговор. Что-то было в голосе его, в глазах. Необоримое, одним словом.
— Не прощай. — сказал Бурундук напоследок, исчезнув в полутьме избы.
//Замок Пятс. Через пять дней//
Барон Алькоп выгнал из спальни жену, напоследок посильнее пнув её под зад. Всё не так. Герцог что-то затих, дела какие-то делает тайные, с графёнком связанные… Непонятно, а оттого тревожно.
И вино от жениных родственников с юга в горло уже не лезет, а к бормотухе сиволапых возвращаться не хочется. Голова потом трещит с утра…
На верхнем этаже раздался стук, будто что-то упало.
— Кто там, сука, плетей захотел?! — заорал Алькоп раздраженно.
— Звали, господине? — вбежал в покои верный слуга, Валомир.
— Пойди, проверь, кто там наверху шастает! — велел ему барон. — И сразу как узнаешь, вели плетей всыпать. Десять. Нет, пятнадцать плетей!