Позади Белой Госпожи семенили ее служительницы, безукоризненные по сравнению с большинством, но рядом со своей божественной хозяйкой они казались грубыми прослушками. Они следовали за лордом–магом, которая плавно шествовала по проспекту, вперив сияющий взгляд в безбрежную оргию, что развернулась на мраморных улицах с ее одобрения. Наконец ее взгляд остановился на сестрах, и Саша обнаружила, что едва дышит.
— Вы двое, — произнесла Белая Госпожа своим певучим голосом. — Фестиваль Осеменения зовет, и тем не менее вы отвергаете его соблазн. Кто вы такие?
Саша попыталась заговорить, но не смогла выдавить ни единого слова. Она стояла там с глупым видом, но Амбрил была не столь переполнена эмоциями. Старшая сестра смело шагнула навстречу Белой Госпоже.
— Я — Сирина. Это — Саша, моя сестра. Мы принесли тебе предостережение из Сонливии. От некоего Эремула Полумага.
Фиолетовые глаза Белой Госпожи не моргали.
— Я знаю о нем.
— Он обнаружил свидетельство, которое наводит на мысль, что древняя раса, известная как Исчезнувшие, возвращается на эти земли. Они уже сеют рознь на улицах Сонливии через своих представителей–людей. Я передаю тебе это свидетельство от его имени.
Саша оцепенело наблюдала, как Амбрил подошла к лорду- магу. Ее сестра достала из маленькой сумочки, висящей на плече, кувшин с татуированной плотью, сохраненной в соли. Сломав печать, она протянула сосуд Белой Госпоже.
— Все фанатики носят такую татуировку. Полумаг считает, что это написано на языке Исчезнувших. Он надеется, что ты сможешь ее перевести.
Белая Госпожа взяла кувшин и запустила в него изящную руку, оставаясь внешне безразличной к его неприятному содержимому. Она извлекла законсервированный кусок плоти и стала рассматривать его своими фиолетовыми глазами. Легкое любопытство на ее лице быстро сменилось досадой, и у Саши в груди все сжалось от внезапно охватившего ее ужаса.
— Я не вижу никакой татуировки. Это всего лишь кусок разлагающейся плоти. Вы осмеливаетесь явиться в мой город, чтобы представить мне это?
— Что? — Глаза Амбрил в замешательстве сощурились. — Но там была надпись! Я сама ее видела. Она была написана черными чернилами.
Белая Госпожа подняла жуткое доказательство.
— Ничего. — Она отшвырнула кусок плоти в сторону, а затем сделала легкое движение пальцем, и сумка Амбрил неожиданно вырвалась из ее рук. Она приплыла по воздуху к лорду- магу, которая начала небрежно исследовать ее содержимое. На мгновение она остановилась, а потом извлекла из сумки кинжал.
Казалось, Сашино сердце вот–вот вырвется из груди.
— Это было предназначено для меня? — мягко спросила лорд–маг. — Не лги мне, дитя. Я могу прочесть правду в твоих глазах.
Лицо Амбрил каким–то образом осталось непроницаемым.
— Ты убила моего господина. Он дал мне все, а ты велела убить его.
— Кто был господин, о котором ты говоришь?
— Салазар.
— Понимаю. — Белая Госпожа обратила взгляд на Сашу. — Твоя сестра не разделяет твоих чувств. Некогда вы были близки — тем не менее сейчас вы отличаетесь, как лед и пламень. Что же должно было случиться, чтобы между сестрами возник такой разлад?
— Мужчины, — прошипела Амбрил. — Мятежники, выступавшие против Салазара. Они убили наших родителей. Они… сломали нас.
Фиолетовые глаза Белой Госпожи впились в глаза Амбрил.
— Мужчины не могут сломать нас, дитя. Мы сильнее, чем они. Я расскажу многое тебе, если ты присоединишься ко мне во дворце.
Амбрил колебалась. В ее глазах не было страха, только любопытство. В конце концов она кивнула и повернулась к Саше.
— Увидимся позже, сестра.
Саша проскользнула в дверь «Сирены», стараясь не шуметь. Оказалось, можно было не волноваться. Лиресса еще не спала и сидела за столом со своим мужем Уиллардом.
— Привет, дорогая, — сказала владелица гостиницы. — Мы не можем спать. Ребенок толкается. — Она улыбнулась мужу. Уиллард улыбнулся в ответ, его доброе лицо было исполнено обожания. — Тебе понравилось на фестивале? — спросила Лиресса.
— Не так чтобы очень. — Саша стесненно моргнула. Свет от жаровни у двери казался слишком ярким и резал ей глаза. — Извините за неучтивость, но мне в самом деле надо поспать. Доброй вам ночи.
Она взлетела по лестнице в комнату, которую делила с Амбрил. Открыла дверь, захлопнула за собой и бросилась на кровать, устремив взгляд в потолок. Она все еще тащилась от той дозы хашки. События последних нескольких часов крутились в ее голове, там был какой–то вихрь мыслей, ощущений и чувств. Она беспокоилась за Амбрил, но знала, что сестра сможет позаботиться о себе. Кроме того, Белая Госпожа, похоже, не держала против нее зла.
Она думала обо всех тех людях, которые совокуплялись друг с другом на мраморе улиц, и о беспрестанной музыке, толкающей их в объятия друг друга. Все эти извивающиеся, сплетенные вместе нагие фигуры и хмельной аромат вызывали у нее головокружение. Это устрашало, но в то же время и возбуждало.
Ей было неспокойно и тревожно. Тело все еще трепетало от возбуждения, и нервной энергии, и кайфа от хашки, который еще не прошел. Ее руки медленно направились вниз, скользя по животу и бедрам. В конце концов она дотронулась до… и ахнула оттого, какой оказалась там влажной. Она почувствовала себя такой одинокой! Ее рука начала двигаться, набирая скорость, как музыка возле дворца. Стремясь к разрядке, стремясь к чему–то…
Снизу внезапно донесся крик, затем раздался треск ломаемой мебели.
Саша вскочила с кровати, выбежала из комнаты и скатилась с лестницы.
Уиллард лежал на полу, по его лицу текла кровь. Стол, за которым он сидел, был перевернут и один из стульев сломан.
Его жена исчезла.
— Они пришли за ней, — проговорил он, всхлипывая. В его взгляде было столько страдания, что Саша замерла на месте. — Они пришли за Лирессой и нашим ребенком.
ВСЕГДА ЕСТЬ ВЫБОР
— Для начала собери нескольких найденышей. Мне они не нужны, но послужат делу.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Илландрис, хотя в глубине души она знала.
— Герольд уже давненько не убивал. Ему нужно питаться.
Слова Кразки не гили у нее из головы, пока она бродила по улицам Сердечного Камня. Паника стала сходить на нет, городской люд начинал примиряться с тем, что короля Магнара сверг с трона вождь Озерного предела. Возможно, они полагали, что вскоре вернется Шаман и все станет, как прежде.
Для Илландрис уже ничто и никогда не сможет вернуться на круги своя. После того как она увидела, что этот мясник сделал с Магнаром. После того как он отдал ей приказ, который она идет выполнять. Она могла бы ему отказать, но она трусиха. Не блестящая интриганка и гений, как она думала о себе.
Трусиха.
Она почувствовала, как начинают дрожать ноги, и ускорила шаг, пытаясь избавиться от дрожи ходьбой. Затем вспомнила, куда спешит, и снова замедлилась, пошла, еле волоча ноги. «Не рухнуть ли на сырую землю прямо здесь, поддавшись начинающемуся приступу?» — подумала она. Температура с наступлением вечера быстро понижалась, и после ночи под звездным небом ее тело с приходом утра окажется холодным и безжизненным. Но, если она не выполнит приказ Кразки, поплатится Магнар.
И помимо того. Она ведь трусиха.
Старая заброшенная мельница прямо перед ней. Здание уже давно превратилось в руины. Крыша прогнила и прохудилась, но давала какое–никакое убежище городским найденышам, когда им больше некуда было деться. Илландрис и сама ребенком провела несколько ночей внутри осевших стен мельницы. Не получи она магию после первого лунного кровотечения, ей, возможно, суждено было бы закончить, как многие другие сироты: умереть от голода, или болезни, или стихий либо стать чьей–то наложницей ши женой. Оставшиеся без семьи гили на все, чтобы выжить. Высокие Клыки были суровой страной.