— Я полагаю, нет, — грустно ответил Флик. — Но я все думаю о том, что нам говорил Алланон — помнишь, никому не рассказывать и стараться никому не доверять. Он все время подчеркивал это.
— Давай не будем начинать все заново, — вспыхнул Шеа. — Алланона здесь нет, и решаю вместо него я. Я не вижу, как мы можем добраться до лесов Анара без помощи Мениона. Кроме того, он всегда был моим хорошим другом и одним из лучших мастеров меча, каких я видел в жизни. Если нам придется отбиваться от врагов, его опыт нам пригодится.
— Да, если с нами будет он, отбиваться от врагов придется, — язвительно заметил Флик. — Тем более, какие у нас шансы победить что— то подобное этой твари Черепа? Она же просто разорвет нас на части!
— Не смотри на все так мрачно, — рассмеялся Шеа, — мы пока еще живы. И не забывай — нас защищают Эльфийские камни.
Этот аргумент не особенно убедил Флика, но все же он почувствовал, что лучшего выхода у них в самом деле нет. Ему пришлось признать, что Менион Лих незаменим для них в бою, но в то же время он не был уверен, чью сторону примет этот непредсказуемый человек. Чутье подсказывало Шеа, что на Мениона можно положиться, так как он за несколько поездок с отцом в Лих в течение последних лет полюбил порывистого искателя приключений. Но Флик считал, что в оценке принца Лиха его брат не совсем прав. Лих оставался одним из немногих королевств в землях Юга, а Шеа был убежденным сторонником самоуправления, противником абсолютной власти. Тем не менее, он стал другом наследника королевского трона — по мнению Флика, это никак не могло сочетаться. Или ты веришь во что-то, или же нет — нельзя делать и то, и другое одновременно, и оставаться при этом честным человеком.
Остаток обеда был доеден в молчании, в то время, как начали удлиняться первые вечерние тени. Солнце уже давно скрылось из вида, и его нежные золотистые лучи медленно приобретали ярко-красный оттенок, сочась сквозь зеленые ветви огромных деревьев. Братья быстро собрали свой скромный багаж и медленным размеренным шагом двинулись на восток, повернувшись спиной к угасающему закату. В лесу стояла необычайная даже для вечернего часа тишина, и настороженные юноши шли в этой тревожной тишине сквозь сгущающийся сумрак лесной ночи, а далекий маяк луны лишь изредка мелькал в промежутках среди темных ветвей над их головами. Флика особенно беспокоило неестественное безмолвие Дулна, необычное для этого огромного леса — но печально знакомое ему. Иногда они останавливались во тьме и вслушивались в мертвую тишину; затем, так ничего и не услышав, они спешили возобновить свой изнурительный марш в поисках просвета между деревьями, за которым открылись бы лежащие впереди холмы. Гнетущая тишина раздражала Флика, и он даже начал тихо насвистывать, но вскоре замолк, заметив предостерегающий жест Шеа.
Ранним утром братья достигли окраины Дулна и оказались на поросших кустарником лугах, тянущихся на многие мили до самых холмов Лиха. До восхода еще оставалось несколько часов, поэтому путники продолжили свое путешествие на восток. Они оба испытали невероятное облегчение, выбравшись из Дулна, покинув душную чащу чудовищных деревьев и избавившись от неприятного безмолвия. В укрытии под сенью леса было безопаснее, но все же они однозначно предпочитали такому укрытию любую опасность, которая могла угрожать им на открытой равнине. Они даже начали на ходу беседовать вполголоса. Около часа оставалось до рассвета, когда они добрались до небольшой, укрытой в кустарнике ложбины, где остановились, чтобы поесть и отдохнуть. На востоке они уже могли разглядеть смутные очертания холмов Лиха, лежащих в целом дне пути. Шеа надеялся, что если они вновь продолжат свой путь на закате, то легко смогут достичь своей цели еще до следующего рассвета. Затем все будет зависеть от Мениона Лиха. Размышляя об этом, он вскоре заснул.
Прошло, казалось, лишь несколько минут, и они уже вновь проснулись. Их заставило вскочить, внезапно осознав происходящее, не какое-либо движение, а смертельная тишина, зловеще опустившаяся на луга. Они моментально почувствовали, что рядом находится другое существо, и ошибки здесь быть не может. Это ощущение охватило их одновременно, и оба они без единого слова вскочили на ноги, выхватив кинжалы, тускло блеснувшие в слабом лунном свете, и с опаской взглянули вверх из своего ненадежного укрытия. Ничто не двигалось. Жестом Шеа велел брату следовать за ним и пополз вверх по поросшему кустами склону низины, чтобы получить возможность осмотреться вокруг. Они неподвижно лежали в траве, вглядываясь в ночной полумрак, напрягая зрение в попытках рассмотреть, что же крадется рядом с их убежищем. Они не обсуждали, есть ли кто-то поблизости от них. Это было ненужно — оба они помнили то чувство, которое испытали у окна своей спальни. Теперь они ждали, едва смея вздохнуть, недоумевая, неужели существо все-таки нашло их, надеясь, что последние их движения остались незамеченными. Казалось невозможным, что их могут настичь здесь, после долгого нелегкого бегства, и было что-то досадное в том, что смерть должна прийти к ним в тот момент, когда до Лиха осталось лишь несколько часов пути.
Затем с внезапным шелестом ветра и листьев от длинной цепочки высоких кустов далеко слева бесшумно отделился черный силуэт Носителя Черепа. Его смутно видимое тело поднялось в воздух и несколько долгих мгновений тяжело висело над землей, словно не в силах шевельнуться, темное пятно на фоне бледного света близящегося рассвета. Братья прижались к земле у вершины склона, стараясь слиться с окружающими их кустами, ожидая, когда существо начнет двигаться. Как оно сумело так далеко проследить их путь — если оно вообще сделало это — им оставалось только догадываться. Возможно, лишь слепой случай свел их вместе на этой поросшей травой равнине, но тем не менее охота за братьями продолжалась, и в этот момент у них было очень немного шансов спастись. Еще минуту существо без движения висело в небе, затем, медленно и неуклюже взмахивая огромными крыльями, оно двинулось к месту, где они прятались. Флик издал слабый испуганный крик и заполз глубже в окружающие его кусты. В сером свете его лицо казалось пепельным, а его пальцы судорожно сжимали тонкую руку Шеа. Но не достигнув их, в нескольких сотнях футов от цели существо спикировало в небольшую рощицу и тут же исчезло из вида. Братья напряженно всматривались в смутный пейзаж, не в силах разглядеть своего преследователя.
— Ну, — настойчиво зашептал решительный голос Шеа в ухо брату, — пока он нас не видит. Давай к той цепочке кустов впереди!
Флику не потребовалось, чтобы ему объясняли дважды. Как только черное чудовище закончит обыскивать деревья, которые сейчас привлекли его внимание, в следующую очередь оно заинтересуется их убежищем. Юноша быстро выкарабкался из своего укрытия и не то побежал, не то пополз по сырой утренней траве, поминутно резко оглядываясь через плечо, ожидая, что в любой момент Носитель Черепа поднимется из рощи и заметит его. Шеа бежал за ним, его стройная фигура низко пригибалась к земле; бесшумно следуя за приземистым силуэтом брата, он пересекал открытый луг. Они быстро добрались до кустов, и только тогда Шеа вспомнил, что они забыли свои рюкзаки — и сейчас эти рюкзаки лежат в той низине, из которой они только что бежали. Существо просто не могло не заметить их, а стоит ему их заметить, погоня тут же подойдет к концу и больше им уже не придется думать, в какую сторону отправиться. Шеа почувствовал, как замерло его сердце. Как они могли забыть о такой простой вещи? Он отчаянно стиснул плечо Флика, но его брат уже сам понял их ошибку и тяжело рухнул на землю. Шеа понял, что ему придется вернуться за выдающими их рюкзаками; даже если его заметят, придется рискнуть — другого выхода не было. Но как только он нерешительно поднялся, в светлеющем небе появился черный силуэт неподвижно висящего охотника. Возможность была упущена.
И вновь их спасло приближение рассвета. Пока Носитель Черепа беззвучно парил над лугом, над восточными холмами блеснул золотистый край солнца, и он него во все стороны помчались первые вестники наступающего дня, освещая небо и землю своим теплым сиянием. Солнечный луч упал на темное тело ночной твари, и видя, что ее время подошло к концу, она стремительно взмыла в небо, облетая луг огромными расширяющимися кругами. Она испустила свой леденящий вопль, полный смертной злобы, и на один краткий миг словно застыли все тихие утренние звуки; затем она повернулась к северу и стремительно скрылась из вида. В следующий миг она уже исчезла, и двое ошеломленных, не верящих в свою удачу юношей еще долго смотрели, не в силах вымолвить ни слова, в бездонное пустое утреннее небо.