— Мы не из этого города, сударыня вила. — Уважительно, с достоинством произнес Радогор. — А это княжна Владислава из Верхних земель.
Влада, здороваясь, вежливо наклонила голову. И теснее прижалась к Радогору, стараясь своим телом закрыть его от бесстыжих глаз вил, которые разглядывали его, не скрываясь и не пряча своего естества. А вила высоко выпрыгнула из водыи устроилась на борту лодки.
— Не пугайся, княжна, вы уйдете вместе, если на нем нет вины перед нами.
— Мы шли к вам, сударыня вила, прости, не знаю твоего имени. — Стараясь унять дрожь во всем теле, проговрила она.
— Вила. Просто вила. И зачем живому искать мертвых?
Голс вилы был спокойным и немного усталым.
А вокруг их лодки собралось уже не меньше десятка вил. И на водой, заглушая шум дождя, разлетелся громкий стон и горький плач такой силы, что у Влады сердце от жалости к несчастным созданиям. Изменилась в лице и срывающимся голосом спросила.
— Назови, сударыня вила, вину жителей этого города. В чем провинились они перед вами, что вы обрушили на них свой гнев? И мы постараемся помочь вам.
Вила молчала, пристально глядя на нее. Потом перевела взгляд на Радогора. И все так же холодно сказала, покачав головой.
— Пригож, как сам Сварожич. Силен телом, отважен и крепок духом, если не побоялся к нам плыть, зная, что не каждый мужчина возвращается потом на берег, в свой дом. И сердце не изменчиво. Пока!
Плач ее подруг стал еще тоскливей.
— Ты так и не тветила, госпожа вила, — Радогор спокойно выслушал вилу и повторил вопрос, заданный княжной. — В чем же провинились люди перед вами?
— А поможете ли? — В голосе вилы прзвучало сомнение.
— Я, сударыня, или говорю, или нет
Вила оглянулась на подруг. Но что можно было разобрать в этом непрерывном стоне и плаче?
— Ну, чтоже, витязь, ты сказал. а мы услышали. Теперь слушай ты… Внемли голосу несчастных и ты, княжна. Нашу подругу оговорил муж в черном колдовстве, чтобы привести в дом другую У кого — то корова пала, у кого — то куры нестись перестали. И люди бросили ее в воду. А когда увидели, что не выплыла она, обелилась, мужа несчастной изгнали из села. Теперь оз здесь, в этом городе… с новой женой. Отдайте их нам и мы уйдем той же ночью.
Стон стих, плач прекратился и вилы одобрительно закричали. Хлод смерти дохнул им в лицо, забрался под мокрую одежду и выстудил душу.
— А если они не согласятся? Или не найдут тех, за кем вы пришли? — Спросил радогор. — Или поступят как и те, кто изгнал их из селения?
Плач и стоны раздались с новой силой, да так, что у Влады чуть не помутилось сознание и она заткнула уши.
— Мы пойдем за ними следом, а здесь останутся наши подруги. Дороги к городу заколодят и зарастут травой, а люди уйдут из него. И на месте города встанет густой лес, навсегда похоронив его.
— Вы так не любите людей? — Влада таки нашла в себе силы задать неумолимой виле вопрос.
— Как и они нас, княжна. Узнай, за что мы страдаем и ты перестанешь упрекать нас. — Ответила вила и прыгнула с борта лодки в воду. И властно махнула рукой. — Несите их к берегу, подруги. А вас я жду завтра в это же время.
— Но ты так и не назвала нам их имена. — Крикнул Радогор. — Как их найдут, безымянных?
— Они пришли за день до нас…
Старшина не обману. И в самом дел ждал их на берегу. Едва лодка подошла к берегу, как он выбежал навстречу, и прыгнул прямо в воду.
— А вилы? — С усмешкой спросил Радогор. вовсе не надеясь, что будет услышан в шуме дождя.
— Отпустили вас, не тронут и меня. — Смело ответил Колот и сразу же задал вопрос, ради которого готов был терпеть этот страх.
— Отдайте им тех, за кем они пришли и они уйдут. Заживете спокойно. — Ответил Радогор, глядя в сторону. — Но это вы сделаете уже без нас.
— Ты сам выдашь их нам, витязь. — Долетел до них, заглушая шум дождя, голос вилы. — Ты сам!
Радогор ссутулился, шагнул в сторону, чтобы обойти старшину и зашагал, удаляясь от реки.
Старшина, едва успевая за ним, бежал следом, шлепая сапогами.
— Но кого отдавать, твоя милость так и не сказал? — Прерывисто дыша, спросил он. И со свистом выдохну воздух.
Ищи того, кто пришел раньше вил. Он оговорил одну из них, чтобы жениться на другой. — Неохотно выговорил он, отворачиваясь от старшины. — Вилы должны получить их живыми, Колот.
Лада, чего не случалось прежде, далеко отстала и теперь, когда Радогор остановился с Колотом, жалобно позвала.
— Радо!
Радогор обернулся и покраснел.
— Тебе думать, старшина. Но знай, город умрет, если ты не отдашь их вилам. — Проговорил он, и подхватил Владу на руки. — Прости, Лада.
До трактира больше не проронил ни слова. В трактире же перехватил хозяина за руку.
— Друг мой, разожги нам очаг. Промокли, места сухого нет. И принеси что — нибудь поесть А лошадям засыпь зерна побольше, загостились мы у тебя. Завтра, к ночи, дожь кончится.
— Как угодно будет, твоей милости. — С явным сожалением, ответил хозяин. — Но очаг я жу затопил, пока вас не было.
— Угодно, угодно, друг мой. А за очаг спасибо.
Переоделся в сухое едва остались одни, и повалился на лавку, сцепив ладони пальцами под головой. Вада тоже, следуя его примеру, сбросила с ебя мокрую одежду и, подумав, оделась в длинную белую рубаху. Наклонилась над ним, заглянула в глаза, но увел взгляд в сторону.
— Что — то не так сделали, Радо? — Тихо спросила она.
— Сам не знаю, Лада. Вроде бы всетак. И вроде нет. Может, женили его не на той, к которой сердце лежало… Но черный оговор! Суд людской и божья кара, а не воля вил. Не по себе мне, Лада.
— Радо, а ты подумай о той несчастной. Которой веками неприкаянной маяться? Которую, пусть не любил, а предал?
Радогор долго не отвечал. Лежад неподвижно, закрыв глаза, словно дремал.
— Перед живыми должен отвечать, не перед мертвыми. Иначе не суд это, расправа.
Влада, лежа на его груди, попыталась заглянуть в его глаза, стараясь разомкнуть их пальчиками.
— А правда, Радо, что они могли не отпустить нас?
— Меня, Лада. Тебе можно было не опасаться. На женщинах они вины не знают. — Сказал с таким равнодушием, что она вся затрепетала.
— Не отдала бы я тебя им! Или сама бы за тобой прыгнула. — Решительно выговорила она, чувствуя, как холодеет тело.
— Вода холодная…
— Смеешься?
У стола суетился сам хозяин, расставляя горшки и чашки. А под конец между ними умудрился пристрить и кувшин с молоком.
— И в самом деле, путано все вышло, Радо. Говорил, что на женщинах вины не знают, а сами и ту, другую, запросили. А она, может, не сном, не духом… Может, он и ей, как людям глаза отвел.
И затормошила его, как только за хозяином хлопнули двери.
— Вставай, а то я, как берегиня, от переживания готова сгрызть все подряд. — Затрясла за плечи, пытаясь его поднять. — А почему ты сказал, что завтра уже дождя не будет? Думаешь, вилы его с собой принесли. Чтобы людям больше досадить?
На другой день, далеко за полдень в тратире появился Колот. Не глядя на людей, простучал по шатким ступеням и без стука толкнул двери в их комнату.
— Нашли мы их. — Хмуро, не поздоровавшись. Сказал он, отупив взгляд. — Запираться не стали, сознались сразу. Все так и было, как говорили вам вилы. Но каяться перед людьми не захотели. Любят они друг друга с самых невинных лет.
Помолчал, нервно теребя бороду.
— Люди к берегу их повели, связанных. А руками сцепились, не разнять.
Лада не заметно, из — по русниц посмотрела на Радогора. Но то молчал.
— Самим бы лучше казни предать, а как предашь? — Колот сердито засопел. — Город дороже.
Радогор и сейчас промолчал. Одел перевязь с мечами и шагнул на выход. Но вдруг остановился и посмотрел на княжну.
— Останься здесь, Ладушка. Не ходи к берегу.
Но Влада закинула за спину свой меч и отрицательно помотала головой.
— С тобой пойду!
Дождь в грохоте грома и сверкании молний словно стеной отгородил их от всего мира. Дорога с трудом угадывалась, но старшина вел их к реке уверенно, напористо шлепая по грязи.