После церемонии реалисты разбрелись по двору училища, занявшись своими делами. Место Сеньки отныне было возле своего хозяина, поэтому он опустился на травку возле группы, в которой заправлял Борька Галабин. Сначала он просто сидел, думая о чем-то своем, потом его взгляд переместился на Николку, отныне Козла, стоявшего в стороне. Никто к нему не подходил, одноклассники шарахались от мальчика, как от зачумленного. Потихоньку Сенька стал прислушиваться к обрывкам фраз, доносящихся от Оглобли и группы четвероклассников:
— Изгой… Наказание… Другим неповадно… Бунт… Бывало такое… Темная…
Заинтересовавшись, Сенька незаметно стал пододвигаться к собеседникам. Он понял, что разговоры о добровольности цука — сказки для доверчивых новичков. А отказники — угроза существованию самой системы. Еще он услышал, что несколько лет назад, группа реалистов из села Екатериновка подняла бунт против цука и несколько лет в училище его не было. Зато вместо цука пышным цветом расцвело землячество, что оказалось много хуже дедовщины, поэтому негласным общим собранием учащихся прежняя система была возрождена, как более справедливая. В конце концов, он услышал, что Оглобля поручил группе четвероклассников и пятиклассников напасть на Козла на улице и хорошенько проучить.
Прикусив губу до крови, Сенька лихорадочно размышлял. С одной стороны, он всецело одобрял цуп и был согласен рассуждениями дедов, мало того, поступок Николки его неприятно удивил. С какой стати, когда все остальные будут пахать на дедов, Николка должен прохлаждаться? Несправедливо! Пусть бы и получил по шее за свой характер. Но и предавать односельчанина, друга не хотелось. Решения могло быть три: предать и оставить все как есть, предупредить или пойти с другом и вдвоем защищаться против заведомо более сильного врага. Мальчишка принял самое трусливое и половинчатое решение и, лихорадочно нацарапав записку, тайком передал ее Николке.
На следующее утро Николка появился в училище украшенный синяками и шишками.
— Смотрите, Козла разукрасили! — крикнул кто-то из зверей. — Козел отпущения.
— Козел! Козел! Козел отпущения! — радостно подхватили одноклассники Николки.
Сеньке было мучительно стыдно, но он вместе со всеми принял участие в травле и сперва тихо, а затем все громче и громче стал выкрикивать обидную кличку. После этого в душе у него поселилась какая-то смутная неприязнь к другу и односельчанину. На перемене стала известна новость, что один из задир не пришел не занятия и отлеживается после побоев дома, да и остальные участники экзекуции никак не выглядели триумфаторами, старательно пряча свои побитые физиономии. Происшествие не осталось без внимания руководства реального училища и участники действа были вызваны к директору училища Максиму Фроловичу Яблокову. К великой досаде дедов никакой изоляции Козла не получилось, наоборот, пришлось совместно с ним выдумывать легенду о нападении на реалистов уличного хулиганья и доблестных действий Коли Заломова, который благородно бросился на выручку своих старших товарищей. Мальчишки все подтвердили и из кабинета директора вышли едва ли не друзьями. К чувству Сенькиной неприязни к старому другу добавились новые краски.
Шли годы учебы и взросления. Сенька попал в рабство к настоящему профессионалу по придиркам и тумакам. А повзрослев, унаследовал у своего учителя Оглобли замашки палача и тирана. Николку, видя, что он не реагирует на травлю, постепенно перестали дразнить Козлом. Мало того, именно к нему, учитывая его беспристрастное положение вне цука, в последние годы стали все чаще обращаться как к Третейскому судье. Тем более, что крепкий и неподатливый Николка был незаменим в многочисленных уличных разборках реалистов со своими извечными недругами — гимназистами и коммерсантами, учащимися коммерческого училища. А уж после известных событий в цирке за бывшим Козлом прочно утвердилось новое прозвище — Неваляшка.
Все эти не очень приятные воспоминания в одно мгновенье пронеслись в Сенькиной голове, пока он подзывал своего личного раба Витьку Сокова. Инструктаж зверя затянулся, несмотря на всю забитость и полное подчинение своему деду, Витька долго отказывался от предназначенной ему роли. Пришлось прибегнуть к паре «горячих», раздавать которые Сенька был большой мастак. Затрещины сделали свое дело, и мальчик согласился. Всю ночь Сенька трудился над изготовлением особо хитрой бомбочки, начиненной чернилами и карбидом в двух отдельных камерах.
В назначенный час на Центральную аллею Струковского сада вступила мишень — известная пара влюбленных гимназистов. Они шли, не замечая никого вокруг, увлеченные разговором. Вдруг раздался характерный звук летящего предмета, один миг — и вся парочка оказалась заляпанной чернилами с головы до ног. Карбид не замедлил вступить в реакцию с жидкостью и воздухом и к чернильным пятнам на гимназической форме потерпевших добавились едко дымящиеся проплешины. Однако роль была еще не доиграна. Размахивая рогаткой, на аллею из кустов выскочил Витка и прокричал:
— Смерть Синей говядине[19]!
Теперь нужный эффект был создан и Сенька постарался как можно незаметнее вывести Витьку с места происшествия. Собственно, главное уже было сделано, поэтому дальнейшее присутствие не требовалось, напротив, становилось опасным.
— Ма-а-ма-а! — причитала и выла девочка, размазывая по лицу слезы и сопли. Гимназист в заляпанной гимнастерке и прожженной тужурке сидел в луже и не переставая кашлял, вдохнув удушающие пары ацетилена.
Вокруг сразу собралась толпа зевак. Мальчишки улюлюкали и свистели, прохожие показывали на потерпевших пальцами и некоторые откровенно смеялись. Гимназистов в городе не любили. Лишь две сердобольные женщины подошли и стали утешать гимназистку, одновременно пытаясь хоть как-то очистить платье и передник. Одна из дам, строго глядя на толпу поверх своего пенсне, принялась отчитывать толпу:
— Эх вы, люди добрые, у детей горе, а вы скалитесь. Нечего здесь стоять, вызовите полицию.
Слова Клавдии, а это была она, возымели действие, в толпе произошло замешательство, люди стали расходиться по своим делам, а некоторые присоединились к помощи, оказываемой детям.
— Ну, ну, милочка, в жизни, поверь и не то бывает, — приговаривала Клавдия, пытаясь оттереть своим белоснежным платочком пятна на платье. — Пойдем ко мне домой, попробуем привести платье в порядок.
Глава 6. Поединок. Май 1014-го
«Ныне, присно, вовеки веков, старина,
И цена есть цена, и вина есть вина,
И всегда хорошо, если честь спасена,
Если другом надежно прикрыта спина».
На следующий день реальное гудело как улей, все обсуждали давешнее событие в городском саду, сходились во мнении, что битвы не избежать. Сенька предполагал, что не менее бурно протекают события в обеих гимназиях. Пока все шло по плану. Ссора гимназистов с реалистами воздвигала ров и между влюбленными. А неминуемое участие в драке Неваляшки делало этот ров вовсе непреодолимым. Дело в том, что он знал Наталью как принципиального сторонника мирного решения проблем настолько, насколько Коля был любитель кулачного боя. Наконец, ближе к концу занятий училище посетила чрезвычайная и полномочная торжественная делегация мужской гимназии. Представители вручили документ уполномоченным от реального училища. Сей документ был ультиматумом, в котором выдвигались заведомо невыполнимые и унизительные для реалистов условия. Помимо всего прочего в нем было изложено требование выдачи виновника оскорбления на экзекуцию в мужскую гимназию, а от остальных реалистов — изъявление прилюдного раскаяния в виде пятиминутного стояния на коленях под окнами женской гимназии. В конце документа в изысканных выражениях констатировалось, что если бы дело касалось только их, то, несомненно, гимназисты удовлетворились бы единственно наказанием непосредственного виновника инцидента, но поскольку была затронута честь дамы, то без искреннего раскаяния всего мужского состава реального училища, прощения не будет. В случае отказа от выполнения требования ультиматума, учащиеся классической мужской гимназии вызывают реалистов на поединок, оставляя за ними право на выбор места и времени сатисфакции.