— Нет, сентиментальность тут ни при чем! — нашел отговорку для себя инженер. — Побег от возмездия обвиняемого в убийстве — такая оплеуха власти, что она не будет полностью дискредитирована и не скоро отмоется.
Казимир просто не хотел признаваться себе, что испытывает щемящее нежное, почти родительское отношение к чувствам двух молодых любящих сердец и волей-неволей опекает их.
Иначе как объяснить свой сегодняшний послеобеденный визит к полицмейстеру.
— А-а, господин революционер, милости просим! — приветствовал его полицмейстер в своей любимой манере. — Заходите, давненько мы с вами партию в шахматы не разыгрывали.
— С удовольствием, царский сатрап, — принял шутливый тон Колоссовский. — Доставьте мне удовлетворение полакомиться вашим королем. Мат ему обеспечен!
— В свою очередь я рассчитываю защитить своего короля и уничтожить все ваши фигуры.
Пикируясь таким образом, старые соперники расставляли фигуры на доске. И революционер, и охранитель состояли в одной секте — Братство Звезды, вслух они об этом не говорили, а только многозначительно переглядывались. У каждого своя работа, у революционера — ниспровергать, у полицейского — ловить, но все это — тлен, суета на фоне великой цели, адептами которой являлись члены тайного общества. Конкретики в целях не было ни на грош, так — общие слова, но верили и считали, что некие Верховные Магистры, которых, правда никто и в глаза не видел, знают и в нужный час поведут куда надо. А для рядовых членов, коими являлись инженер и полицмейстер, главное было верить и ждать. И ведь верили, и ждали!
Ко времени визита, Колоссовский все дни пытавшийся придумать как разрушить роковой поединок и отчаявшийся найти решение, уже не мог больше находиться в неведении. То, что предстоящая драка будет роковой он и не сомневался, об этом ему подсказывало подсознание, которое доселе ни разу не ошибалось. А дом полицмейстера — удобное место: к нему стекаются все сведения о происшествиях в губернском городе С., в вестибюле — дежурный офицер рядом с телефоном. Тут же похрапывает посыльный, а во дворе — готовый к езде автомобиль. Пришло и решение — напроситься поучаствовать в операции, если будет сигнал.
За партией в шахматы продолжилась приятельская пикировка, где за шутливым тоном скрывались вполне серьезные вещи. После удачного хода инженера полицмейстер поддел своего визави:
— С огнем играете Казимир Ксаверьевич, рисково пешками жертвуйте, так и главную фигуру недолго потерять. Офицер ведь без солдат в поле не воин.
— Великое дело требует больших жертв, Савелий Иванович, ведь когда лес рубят — щепки летят.
— Так вот какую долю вы заготовили для нашей молодежи, а они знают, сто им роль пешек и щепок уготована?
— Скорее топора. А умелых руках дровосека и излишних щепок избежать можно.
— Однако история говорит, что доселе без щепок ни разу не получалось. Все революционеры не ювелирами, а мясниками оказывались. И это в спокойной Европе! А у нас края посуровей, народ посерьезней, чует мое сердце — малой кровью не обойдется. Масштабы, батенька, не те!
— Была бы идея, а готовые умереть за нее завсегда найдутся.
— А ведь пешки сами могут захотеть королевами стать и офицеров под нож пустить. Зачем им таскать каштаны из огня для других?
— Цель их — не нового царя назначить, как было прежде, а осчастливить все человечество, а за это и кровь можно пролить.
— Опасный Вы человек, господин инженер, доиграетесь, арестуем мы Вас.
— Отчего же не арестовывайте, Ваше превосходительство? — поинтересовался Колоссовский.
— А Вы еще и удобный для нас человек, Казимир Ксаверьевич. — впервые откровенно и без иронии ответил Савелий Иванович, и посмотрел на собеседника поверх очков. — Собираются у вас ребята, литературку недозволенную почитывают, разговорчики опасные ведут. Однако ж не бомбят, не палят из револьверов, эксы не устраивают. Все на виду, обо всех знаем. А не будет вашего кружка — разбредутся все по углам, и черт его знает, что там они затевают.
— Порой изучающие теорию опаснее бомбистов. — сообщил Колоссовский и, сделав ход конем запер чужого короля в углу доски. — Пат Вашему королю!
Сам же напряженно раздумывал над сказанными полицмейстером словами: «Все-то милейший Савелий Иванович о нас знает! Это сколько ж милых деток у него осведомителями работает? Приходят, смотрят незамутненными взглядами, горячие речи произносят, а сами после сидят и доносы строчат. И, главное, кто из них?»
— Да, действительно, однако пат не мат. Ничья! Вот только как бы нашего бедного царя не поставили вскоре в безвыходное положение. Ей-ей вынудят воевать с германцем.
— Не исключено, могут утворить. Война нынче ой как многим выгодна. — согласился Колоссовский и стал вновь расставлять фигуры. — Уж, коли в первой партии нет победителя, не угодно ли вторую?
— Извольте. — выразил готовность полицмейстер и продолжил свою мысль:
— Но коли война, то война — не партия и не поединок, заново не переиграешь. Вот поэтому тогда-то и заарестуем всех бузотеров, придется и Вас, Казимир Ксаверьевич.
— Отчего же? — поинтересовался инженер, делая первый ход.
— Ну как же? Социалисты ведь за мир? Против войны? За международную солидарность! Вот и проголосуют в Думе против войны, и сразу с заседания — в Сибирь, дабы не будоражили своими сомнениями народ!
— Не думаю… — задумчиво ответил Колоссовский, размышляя над очередным ходом, — отбросят всю эту международную солидарность эсдеки к чертовой матери ради своих целей.
— Это как же? — удивился полицмейстер, делая очередной ход.
— А вот так! Вспомните, дорогой Савелий Иванович русско-японскую и, положа руку на сердце, скажите, сможет ли Россия выиграть большую европейскую войну?
И усмехнулся, видя, что полицмейстер стал обескуражено тереть бороду:
— Война приведет к революции, именно поэтому социал-демократы проголосуют за нее. И будут ждать поражения своего правительства, чтобы власть подхватить, когда она валиться будет. Вот тогда самодержавию и будет поставлен мат, а не пат.
Разговор прервался появлением дежурного офицера. Молодцевато отдав честь, офицер приготовился рапортовать, но полицмейстер махнул рукой:
— Я сам приму. Пригласите.
В гостиную вошел директор реального училища Максим Фролович Яблоков собственной персоной.
— Началось! — понял Колоссовский.
— Милости просим, Максим Фролович, милости простим! — полицмейстер был само гостеприимство и благодушие. — А мы тут с господином инженером партеечку в шахматы разыграли, да вот о политике беседуем. Присоединяйтесь!
— Не ко времени, Савелий Иванович, не ко времени! В другой час.
Встревоженный голос и некоторый беспорядок в гардеробе директора насколько обескуражили старого служаку и заставили подобраться:
— Что так?
— Беда господин полицмейстер! Помните давеча гимназистку на бульваре краской облили? — и видя, что полицмейстер обратился во внимание, продолжил: — Мои-то болваны решили в благородство поиграть, дуэль у них сейчас с гимназистами на пустыре. А если по-простому, драка.
— Полноте, Максим Фролович, — рассмеялся полицмейстер, у которого отлегло от сердца, — Вам-то мальчишек не знать! Мальчишки всегда дерутся. Ну, набьют синяков и шишек, ну, поставят пару ссадин. Из-за подобной чепухи, право, не стоит переживать.
— Я бы не стал игнорировать предупреждения уважаемого Максима Фроловича именно потому, что он-то как раз как никто другой знает мальчишек. — неожиданно подал голос Казимир Ксаверьевич. — Насколько мне известно — там все очень серьезно. Да и история уже приобрела общественный резонанс, как же тогда в глазах публики будет выглядеть полиция, которая не смогла предотвратить мальчишескую драку.