— Не нравится мне все это! Вроде, вот он, Меч, рядом, а не возьмешь! Почти полвека было потрачено в поисках, с тех самых времен, когда он вместе с той дурой-турчанкой оказался в этой варварской стране. Теперь мы у цели, и опять из-за глупой любви девчонки может пойти прахом.
— А в чем же дело? — поинтересовался фон Штоц.
— А в том, что Меч перестал отвечать на зов Великих Магистров, вот что! — в сердцах отвечал барон.
Он встал посередине комнаты, закрыл глаза и сосредоточился, вытянув перед собой руки ладонями вниз. В таком положении князь Кронберг, один из тринадцати Верховных Магистров Европы, один из шести Великих Магистров простоял несколько минут. Только струйка пота, стекавшая по виску, выдавала его напряжение. Наконец он прервал сеанс связи и в изнеможении опустился на стул.
— Ну, что? — осмелился задать вопрос Штоц, не спускавший взгляда с лица шефа.
Тот медленно покачал головой:
— Меч чувствуется очень слабо, он не хочет отвечать. Похоже, Меч нашел нового хозяина и настраивается на его волны.
— И это не Наследница?
— Нет, Наталья тут не причем. Существует другой, кто тоже может стать Носителем Меча Тамерлана.
— Но это же невозможно! Может быть только один Носитель, тот, кто его получил из рук Девы Дарующей Меч.
— И это должен быть я! — взорвался Великий Магистр. — Я должен получить Меч из рук этой соплячки! Ты ведь знаешь это пророчество — только собрав все артефакты — Братство обретет былую силу, только в этом путь к знаниям Несущих Свет.
— Господин! — обратился Штоц. — А как мог появиться еще один Носитель?
— Не знаю… Не знаю! — резко оборвал князь Кронберг. — Но этот дар был получен не от девчонки. Возможно, в прошлом была еще одна, не отслеженная нами линия наследования. И, похоже, она ведет к этому мальчишке, Николаю!
Глава 17. Колоссовский
«Кто ничего не знает — тот ничего не любит.
Кто ничего не умеет — тот ничего не понимает.
Кто ничего не понимает — тот ничего не стоит
Тот же, кто понимает, тот и любит, и наблюдает, и видит»
Между тем, ни о чем не подозревающий Колоссовский спустился на перрон вокзала с того же поезда, что и вояжеры Братства. Позади остались почти три недели изнурительной поездки по металлургическим районам России. Задача, которою он поставил перед собой, была выполнена, и инженер с хорошим настроением поехал к себе домой.
Неуемная энергия Казимира Колоссовского, а может горячая кровь польского шляхтича, требовала выхода, поэтому вместо того, чтобы спокойно отдохнуть с дороги, как сделало бы большинство русских людей, он, едва смыв дорожную пыль и переменив платье, нанял извозчика и приказал ехать к заведению Мадам Зи-зи. Извозчик, понятливо хмыкнув, тронул лошадей, но не удержался и обернулся к пассажиру:
— Оно барин понятно, дело молодое! Однако же, изволю заметить, зря туда едем.
— Что так? — раздраженно полюбопытствовал инженер, раздосадованный тем фактом, что извозчик вмешивается не в свое дело.
— А нет там ничего. Ни мамзелей, ни шампанского, ни веселья.
— Как это? — уже заинтересованно проявил интерес инженер.
— Так закрылось заведение, почитай уже с неделю как. Мадам девочек распустила, заведение закрыла, ремонт затеяла. Могу порекомендовать адрес, там все есть! И развеселые мамзели, и вино, и музыка.
— Нет! Нет! Правь, куда я сказал.
Новость была ошеломительной, и ее требовалось разъяснить. Значит, что-то произошло за это время? Пожалуй! Колоссовский досадовал на себя, что в такое время бросил ребят. Что за дрянная черта у него: быть уверенным, что все можешь контролировать, ведя несколько дел одновременно? Обязательно что-нибудь да упустишь! А из-за излишней самоуверенности под угрозой, быть может, жизнь и свобода ребят.
Бывший бордель встретил инженера звуками и запахами ремонта. Раздавался шум молотка и воющий звук пилы, пахло свежей краской и клейстером. Тучный и важный швейцар попытался не пропустить Колоссовского вовнутрь, доказывая, что мадам Балахарева отсутствует:
— Мадам в отъезде, через два дня будут, наказали никого не впускать. — говорил швейцар, в то время, как своим пузом оттеснял непрошенного визитера к выходу.
Но не на того напал: стройный и изящный поляк нашел таки щель между толстяком и стеной прихожей и ловко протиснулся меду ними. Представившаяся его взору картина являла собой зрелище полной перестройки. Куда-то исчезли мягкие диваны — олицетворение бесстыдной неги, на их месте ровными рядами столы для раскроя и шитья и швейные машиныс ножным приводом. Вместо тяжелых драпирующих портьер, сияли, ожидая новые шторы, окна. Рабочие заканчивали оклейку новых светлых шпалер. Повеселела и посветлела обивка. Через черный вход Колоссовский прошел на задний двор, где команда столяров заканчивала сооружение какой-то плотницкой деревянной штуковины. Ни в сарае, ни за поленницей дров Николки не было.
Ничего не дал и визит к Алексею Заломову. Тот сам недоумевал. К тому же непонятным было поведение Кирилла, который без видимой причины вдруг потребовал срочного расчета и исчез из города в тот же день, что и Николка.
Обескураженный Казимир Ксаверьевич вернулся в свою квартиру, где его ожидал мальчишка-посыльный с конвертом. Развернув его, инженер прочитал короткий текст:
«666. 616 — завтра в 10 часов в гостиной у полицмейстера». 666 — знак таинственного Братства Звезды, членом коего Колоссовский имел честь состоять, а 616 — на языке их сигналов означало «Общий сбор». Колоссовский, относившийся к Братству как к некой игре, как к дани моде, как к пропуску в мир местного истеблишмента, тем не менее понимал, что отказаться от мероприятия никак невозможно.
На следующий день верный своей пунктуальности инженер вошел в двери хорошо знакомой ему гостиной, где встретил изысканное общество. С первого взгляда было видно, что Братство Звезды — не для экзальтированных особ: никакого оккультизма и мистики. Больше похоже на заседание какого-нибудь аристократического клуба, все достаточно чопорно, в меру солидно, элитарно и… заурядно. Ни тебе магических ритуалов, ни кровавых жертвоприношений, ни итаинственных балдахинов и всего прочего оккультого антуража.
Кроме самого полицмейстера и товарища губернатора, городской истеблишмент был представлен несколькими крупными судейскими, земскими, и полицейскими чинами. Впрочем, была сошка и помельче. Наличествовало несколько служащих различных банков, причем в немалых чинах. Несколько членов известных в городе купеческих фамилий тоже не избежали искушения поиграть в заговорщиков и эзотерику, и были представлены среди членов Братства. С удивлением Колоссовский обнаружил и двух представителей духовенства. В общем, в членах Братства состояли все слои общества, за исключением промышленных рабочих и крестьян.
— Придурки! — про себя презрительно скривился Казимир. — И эти петухи собрались построить новый мир? Не имея в своих рядах ни одного представителя производительных классов? Да это просто клуб заигравшихся от безделья недоумков.
Рассуждения инженера были прерваны появлением новых персонажей, несомненно, являвшихся главными в сиим действе. Первым появился довольно тучный господин в котелке и рыжими кавалерийскими усами вразлет. Следом за ним шествовал моложавый осанистый мужчина, чье лицо украшали пышные бакенбарды и немецкая бородка, называемая а России скобелевской.
— Немцы! — безошибочно определил Колоссовский и сей факт не вызвал в нем прилива энтузиазма, ибо он был поляк. А своеобразная «любовь» поляков к немцам общеизвестна.
— Господа! — обратился толстяк к собравшимся с неподражаемым акцентом, лишь подтвердив предположение поляка. — Позвольте предздавиться: барон фон Штоц, управляющий Мозковским филиалом Дворянского земельного банка и Верховный Магистр России.
Все встали и поприветствовали гостя кивком головы. К удивлению Колоссовского, никто не посмел возмутиться тем фактом, что ими руководит немец. Что за странная нация, думал инженер, тысячелетиями свою историю мерят, на каждом углу кричат о русском духе и русской душе, а все в учениках у немчуры ходят, никакой гордости!