— Держу пари, вы знаете ее кличку!
— Конечно! Ее звали Маленький Техасец. К тому времени, как полк добрался до холма Сан-Хуан, конь настолько вымотался, что Рузвельт вынужден был спешиться и идти в атаку пешком. — Холлидей рассмеялся. — Но я думаю, скорее всего, ему стало стыдно в одиночку красоваться в седле перед репортерами, да и перед соратниками тоже.
— Довольно истории! — Пэгги подняла руки, признавая поражение. — Давайте перекусим.
— Снова в закусочную Гэри?
— Ну, можно попробовать что-нибудь классом повыше.
Класс повыше для Фредонии означал отель «Уайт-инн» — здание середины девятнадцатого века, чуть больше обычного сельского дома, с выступающим портиком и железной кованой оградой, которая и делала его похожим на одноименный дом из Вашингтона, округ Колумбия. По предложению Пэгги они взяли по сухому шоколадному мартини и уселись ожидать заказа. Журналистка попросила стейк «Первое ребро», а Холлидей ограничился молодым шпинатом и креветками.
— Вы уверены, что не хотите мяса? — вкрадчиво поинтересовалась Пэгги. — То, что лежит у вас на тарелке, похоже на легкую закуску, а не на еду.
Джон посмотрел на огромный кусок мяса, который девушка пилила ножом с выражением счастья на лице. По его мнению, тут еды хватало, чтобы накормить взвод солдат, — огромное блюдо печеного картофеля, утопающего в сметанном соусе, горка бобов, а в придачу салат. Но Пэгги нисколько не смущало обилие пищи. Она отважно отрезала куски мяса, макала их в соус и отправляла в рот, щедро добавляя истекающие маслом ломтики картофеля.
Холлидей задумчиво прожевал креветку.
— Вы молоды. А я стар. Я вынужден соблюдать форму.
— Я похожа на колибри! — Пэгги наколола очередную порцию. — Я должна съедать в день не меньше собственного веса, иначе погибну. И вы, Док, вовсе не стары. Видный мужчина…
Холлидей посмотрел на нее с грустью. В джинсах и тенниске Пэгги могла запросто сойти за первокурсницу. А у него волосы — перец с солью, и с каждым годом все больше соли и все меньше перца. Он читал в очках, носил туфли с мягкими стельками и страдал от приступов артрита. Она все еще поднималась вверх по склону горы ранним утром жизни, а он скользил вниз к закату. Очень большая разница.
— Легко вам говорить… — протянул Холлидей задумчиво. Как там писал классик? Молодость — это замечательная вещь; преступно растранжиривать ее молодым людям. — Джордж Бернард Шоу, — сказал он вслух.
— Что? — удивилась Пэгги.
— Да нет, ничего…
— Возвращаясь к старому разговору, какие выводы мы делаем из отношений дедушки Генри и его секретаря? — Она отрезала еще кусочек стейка.
— Он не всегда был стариком.
— Но он не подумал упомянуть ее в завещании.
— Я не удивлен. Завещание — публичный документ. А если для нее важна репутация… — Холлидей пожал плечами. — Кроме того, я думаю, он уже подарил ей достойную часть наследства.
— Что вы имеете в виду?
— Она читала книгу «Энн из Зеленых Мезонинов».
— И что?
— Это первое издание. Практически антиквариат.
— Вы думаете, дедушка подарил ей книгу?
— Почти уверен. — Подполковник кивнул. — У вас все еще с собой та машинка… «Блэкберри», кажется?
— О! Вы запомнили название моего личного коммуникатора? — восхитилась Пэгги, обмакивая мясо в соус. — Он мне нравится даже больше, чем «Крэкберри».
— Он с вами?
— Всегда!
Пэгги отложила вилку, порылась в сумочке, напоминающей почтальонскую, и выудила плоский небольшой прямоугольник из черной пластмассы.
— Вы можете прямо сейчас посмотреть, сколько стоит первое издание «Энн из Зеленых Мезонинов»?
Журналистка понажимала кнопки большими пальцами, как на пульте игровой приставки. Устройство напомнило Холлидею приборы-всезнайки из космических саг-сериалов начала двадцать первого столетия. «Вот как все меняется, — подумал он. — Две тысячи первый год давно миновал, компьютеры-помощники помещаются в ладонь… И кто после этого обезьяны?»