— Говорят, что когда Дракон впервые появился в Вортингене, он прилетел с севера и приземлился здесь, — Акмаэль указал на безымянное место, оставленное для кольца ароматной пурпурной этны. — Вортинген только победил Людей Грома, и о его свирепости в бою ходили легенды. Ничто не могло остановить его клинок или вселить страх в его сердце. Но когда ветер с крыльев Дракона повалил деревья, когда гора загрохотала под ногами Дракона, когда огненное дыхание Дракона разорвало ночь, Вождь Воинов пал ниц и заплакал.
В темных глазах Акмаэля заплясало пламя. Каждый жест был наполнен волнением. Эолин вспомнила мальчика-принца, которого она впервые встретила в Южном лесу.
— Дракон направил свое палящее дыхание на лицо горы, и когда земля сгорела дотла, Вортинген увидел эту гранитную плиту, — Акмаэль повел ее обратно к монолитам. — Таким образом, Дракон открыл Вортингену все земли, которые перейдут под наше управление: Мойсехен, Моэн, Селен и Селкинсен. Когда королевство было объединено наследниками Вортингена, из каждой из четырех провинций были привезены монолиты, чтобы завершить этот круг и следить за территориями, отданными последователям Карадока и Эйтны.
Акмаэль остановился. Он нахмурился.
— Возможно, мы не всегда выполняли свой долг так, как предвидели Боги, но поддерживать мир среди людей, столь склонных к войне, — трудная задача. Я был обременен наследием моего отца и временами не знал, что делать дальше… Эолин, — он взял ее руку и всмотрелся в ее лицо. — Ты так и не сказала мне, в какой форме предстал перед тобой Дракон, когда ты просила свой посох.
Дыхание Эолин участилось. Она не ожидала этого вопроса и колебалась, привыкшая хранить тайну глубоко в своем сердце.
— Ты тоже никогда не говорил мне о своем.
Акмаэль рассмеялся.
— Я был готов сделать это, Мага Эолин. Я ничего не хотел больше, чем похвастаться всеми своими видениями, но, насколько я помню, это был день, когда ты вышвырнула меня из Южного леса и сказала, чтобы я никогда не возвращался.
— Я не делала такого. Ты знал, о чем просила меня Дуайен Гемена. Я сказала тебе, что ты сможешь вернуться, когда я закончу обучение Высшей Магии.
— И как долго это длилось? Пять лет? Шесть? Вечность для юного принца, — веселье исчезло из его глаз. — Дважды боги просили меня дождаться тебя, и дважды я потерпел неудачу. Их терпение, должно быть, безмерно, раз они снова вернули нас к этому моменту.
Он взял Эолин за руку и притянул ее к себе.
— Расскажи мне свою историю, Эолин. Я очень хочу ее услышать.
Слова казались странными на ее языке. Она никогда никому не говорила об этом. До сих пор это было бы слишком опасно.
— Я ожидала тихого существа. Может, куницу или мышь.
— Я надеялся на медведя, — сказал он.
— Я провела ночь в логове Рыси. Когда рассвело, я обыскала каждую скалу и расщелину вдоль хребта, но ничего не нашла. Даже муравья или паука. Я никогда не видела этого места таким безжизненным, и мое предвкушение сменилось отчаянием.
— То же самое случилось и со мной, — Акмаэль кивнул. — Я был глубоко обеспокоен. А если Боги отвергнут мою просьбу? Как я мог надеяться носить корону моего отца, если я не владею магией?
Эолин судорожно вдохнула.
— Тогда я увидела ее, как драгоценный камень, плывущий над туманом.
— Его тень прошла надо мной, и я понял.
Эолин вгляделась в его лицо, удивленная.
— Почему мы не говорили об этом раньше? — прошептала она.
Он поднес ее пальцы к своим губам.
— Расскажи мне больше.
Они говорили вместе, фразы переплетались, пока их воспоминания не слились в единую песню, общий сон, воззвание к богам:
Ее чешуя сияла, как хрусталь,
Его была обсидианом с оттенком розы,
Отражая все цвета рассвета,
Будто выкованная из сердца земли.
Она сломала меч, который ты мне дал
Он потребовал прядь твоих волос
И поместил осколок в сердце моего посоха
И сплел шелковистые нити через его хрустальную головку
Потому что в каждом сердце должна быть стальная нить
Потому что корни силы находятся в любви
С самого начала она сказала
В конце он сказал мне
Что новая эра начнется с этого путешествия
Что моя магия была бы неполной без одного из нас.
Туман застилал зрение Эолин.
Акмаэль заключил ее в свои объятия, и она положила голову ему на грудь, прислушиваясь к ровному ритму его сердца. На темнеющем небосводе начали мерцать звезды.