– Моя госпожа получила известие о смерти шисюна и сразу отправила меня на поиски его семьи, чтобы сообщить об этом. Мы не могли выяснить подробнее, но вам, судя по всему, известно больше.
– Мы пока не получали известий из столицы от брата, – Ючжэнь изо всех сил старался держать голос спокойным. – Прошло слишком мало времени, вряд ли ему удалось…
– Да что тут рассуждать! – взорвался Сяньцзань, вскакивая. – Надо послать за саньди[108] и не ходить вокруг да около! Опять тайны, сплошные тайны, сколько же можно?! Дева Цю, – его глаза сверкали, тонкие ноздри раздувались, – если вам есть что сказать, говорите, а если нет – хватит недомолвок! Дагэ за все эти годы так ничего и не открыл нам, и дело не в тайнах клана! Я уже знал, что он не состоял ни в одном из известных кланов, но тут вы говорите, что он был вашим шисюном, что ваша госпожа тоже в этом замешана… Боги, довольно, я не выдержу больше! – Он схватился за голову.
Бережно, но быстро отпустив руки Цю Сюхуа, Ючжэнь бросился к нему.
– Эргэ, эргэ, успокойся. – Он гладил сведенные судорогой плечи. – Тобой правят боль и гнев, я понимаю, я все понимаю, но прошу, успокойся! Медленно идти – лучше, чем стоять, нам уже известно чуть больше, нежели вчера. Уверен, с саньгэ все в порядке, просто ему пока нечего нам сообщить. Может быть, с тем, что расскажет дева Цю, дело пойдет быстрее.
– Я точно знаю, что убийца – Снежный Беркут и я его покараю! – выкрикнула Цю Сюхуа, нашаривая меч. – Мы с госпожой очень любили шисюна, мы не оставим его смерть неотомщенной, большего вам знать не надо! И чиновники нам тут не нужны!
– То есть вы с госпожой – близкие люди, а мы с братьями – так, соседи? – Сяньцзань вырвался из рук Ючжэня и сжал кулаки. – Не слишком ли много вы на себя берете? Вам не кажется, что мы тоже заслужили знать правду?
– Хватит! – Ючжэнь совсем немного повысил голос, но и брат, и заклинательница резко замолчали. – Никого нельзя осуждать, не поставив себя на его место. У дагэ были причины не говорить нам всей правды, возможно, от его слов зависело не только его благополучие. У тебя, эргэ, есть право злиться, но гнев делу не поможет. Уверен, у вас, дева Цю, тоже есть повод кое-что скрывать, но, прошу вас, – подойдя к ней, он опустился на колени и заглянул в лихорадочно блестящие глаза, – скажите, что повод достоин этого.
Она какое-то время смотрела на него: пристально, изучающе, – даже приподняла руку, будто хотела прикоснуться к щеке молодого даоса, но отдернула, зарывая в полы ханьфу.
– Достоин, – ее голос не дрожал. – Это не моя тайна, но моя клятва хранить ее. Моя госпожа и шисюн собирались пожениться, они любили друг друга. Я бы не стала лгать о таком и играть чувствами – ни моей госпожи, ни вашей семьи.
– Благодарю, дева Цю. Сейчас время позднее, вам стоит отдохнуть, ваше состояние пока внушает опасения. Здесь вам ничто не грозит, можете остаться в этой комнате. Завтра мы обсудим все спокойно, на свежую голову. Идем, эргэ, – он потянул за рукав все еще молчащего Сяньцзаня, – оставим нашу гостью.
Проводив брата в его комнату и проследив, чтобы тот лег в постель, Ючжэнь ушел к себе, но уснуть, как ни старался, не мог. Из головы не шли слова Цю Сюхуа о загадочной госпоже – невесте старшего брата, о не менее загадочном Снежном Беркуте, который, по словам гостьи, и убил Шоуцзю. «Вряд ли это его настоящее имя, больше похоже на хао[109], – размышлял Ючжэнь. – Снежным Беркутом просто так не назовут, да и водятся эти птицы в горах далеко на западе. Но на западе безлюдные земли, после Сошествия гор там не рискуют селиться, откуда же взялось такое прозвание?»
Промучившись с ши или около того, Ючжэнь, видимо, все же задремал, потому что вздрогнул и подскочил от звука, с которым металл ударяется о камень. Накинув верхнее одеяние, он прокрался к двери во двор и осторожно выглянул. Убывающая луна почти не давала света, но белые мощеные дорожки выделялись в темноте, и по той, что вела к внешним воротам, кто-то медленно шел. По длинным волосам и силуэту меча у пояса Ючжэнь узнал Цю Сюхуа. «Вот ведь упрямая девчонка! – невольно восхитился он. – Искажение ци заработать хочет? Куда же она собралась?» И тут же возникла еще одна мысль: раз она уходит сейчас, значит, не хочет или не может говорить с братьями утром. Значит, они не узнают больше о жизни старшего, которую тот так тщательно скрывал от них. Не знали толком о жизни и теперь не узнают и о смерти, ведь этой заклинательнице явно известно больше, чем сможет выяснить тот же Иши. Неужели все, что останется в память о Шоуцзю, – это нераскрытые тайны и страдание в глазах Сяньцзаня?
109
Хао – прозвание, которое человек мог выбрать себе сам или получить за особые заслуги или деяния.