Осторожно ступая, он прошел к сидящим.
— Здравствуйте, — близоруко прищурившись на присутствующих, произнес он, опускаясь на свободный стул.
Клименко поднял глаза и внимательно посмотрел на присутствующих. Взгляд на мгновение остановился на Рубинчике.
— Не пожилой вроде человек, а выглядит плохо, — не к месту подумал он, — точки светлые под глазами… это больная печень…
Встряхнув головой, словно стряхивая с себя оцепенение, он начал речь:
— Товарищи офицеры, сегодня в 10.00 на машину транспортной службы совершено вооруженное нападение. Водитель ранен. Похищено секретное оборудование. И самое главное исчезло Изделие.
Рубинчик всплеснул руками.
— Вы отдаете себе отчет?! — вскричал он. — Вы понимаете, чем это нам грозит?
— Именно от вас я и хочу услышать, чем это нам грозит.
Рубинчик опустил взгляд в пол, собираясь с мыслями.
— Дело в том, — наконец начал он, сдернув с носа и начав нервно протирать очки, — что это ставит под угрозу не только всю нашу деятельность, но и, так сказать, в более широком смысле…
— А если конкретнее? — сухо уточнил Клименко.
Рубинчик, собираясь с мыслями, поерзал на стуле.
— Прибор, — это мобильное устройство, быстро заговорил он, словно ища поддержки, обводя взглядом внимательно слушавших его офицеров, — в техническом отношении сырое, чтобы довести его, нам нужны были эксперименты со «Странником».
Сейчас мы используем стационарную пару: центр управления — корабль. Вся опасность в том, что если одновременно активировать третье устройство, в нашем случае Прибор, то это может привести к самым катастрофическим последствиям.
Ведь мы, используем самые глубинные рычаги мироздания, поэтически говоря, копаемся в его фундаменте. И если, на эффект, создаваемый стационарной установкой, наложится эффект Прибора, то, боюсь…
— Понятно, — сказал Юрий Владимирович и, бросив взгляд на Березкина и Басюка, вновь обратился к Рубинчику: — Выводы?
— Ни предсказать, ни предотвратить активацию похищенного изделия мы не можем, — разводя руками, извиняющимся тоном произнес Рубинчик, — значит, мы должны свернуть наши исследования до тех пор, пока Изделие не окажется вновь в наших руках. Но и это еще не все. Всем присутствующим хорошо известно, какой принцип положен в основу работы нашей установки. Теперь представьте, что может произойти, если прибор будет запущен кем-то посторонним…
— Вы можете с помощью вашей аппаратуры засечь прибор? — Прервал его Клименко.
Нахмурившись, Рубинчик задумался.
— В принципе да, если кто-то его включит…
Клименко кивнул и повернулся к Березкину.
— Евгений Иванович, ты вместе с профессором займись поиском пропавшего изделия по его каналам.
— Есть, — поднимаясь со стула, сказал Березкин.
— А как с экспериментом? — поднимаясь вслед за Березкиным, спросил Рубинчик.
— Эксперимент должен идти своим ходом, — отрезал Клименко. — Под мою ответственность. Эксперимент прекратите только по моей команде. Пусть «Странник» продолжает выдвижение в район исследований.
Отпустив Березкина и Рубинчика, Клименко повернулся к Басюку.
— А для тебя, Всеволод Александрович, у меня есть особое поручение.
— Слушаю, Юрий Владимирович. — Подался вперед Басюк.
— Опасаюсь я, что пока профессор будет ждать включения Прибора, потеряем время. Так что, ты бери солдат и прочеши тот район, где налетчики оторвались от преследования. Чтобы каждый камешек подняли, в каждую щелку заглянули…. Если понадобятся дополнительные силы — все в твоем распоряжении. Возьми самых шустрых ребят, но к утру жду результатов. Вопросы есть?
Басюк встал и, одергивая китель, сухо сказал:
— Вопросов нет, товарищ полковник. Разрешите выполнять?
— Идите!
Оставшись один, Юрий Владимирович позволил себе несколько мгновений отдыха. Он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Он еще раз прокрутил в голове свои действия. Все ли он сделал? В его последнем приказе не было недоверия компетентности профессора. Весь опыт работы говорил о том, что жизнь не детектив, и решение проблемы приходит обычно не вследствие, каких-то хитроумных умозаключений, а в результате кропотливой, подчас нудной работы.
Я на море, плаваю в теплой голубой воде, и вместе со мной еще несколько человек. Я плыву. Солнечно, хорошо, но очень страшно того, что на дне, потому что от берега я далеко, и не знаю, какая глубина подо мной. Успокаивает только то, что я не одна. И вот подплывает ко мне сзади мужчина и говорит: «Соня, я готов нырнуть для тебя на самое дно и достать для тебя самую красивую раковину». Я говорю: «давай!», и жду. Жду, жду, а он все не всплывает. Я думаю, ну все. Утонул. Собираюсь развернуться и уплыть, а он выныривает и держит в руках большую очень красивую розовую раковину. Дает ее мне, я, конечно, радуюсь. А потом понимаю, что плыть мне с ней не очень удобно. Руки заняты, а одними ногами долго в воде не продержишься. Тогда я прошу кого-то на плоту, который возникает, откуда ни возьмись, положить этот подарок к себе в рюкзак. После я быстро доплываю до берега, но все равно не успеваю принять участие в велосипедном заезде.