— А не надо думать! — Внезапно успокоившись, обернулся к нему Псашин. — Здесь режиссер есть! Он за вас уже подумал!
Псашин устало опустился в кресло и на мгновение ушел в себя, трагически глядя на обугленные носки своих ботинок.
— Пошли все вон, — устало произнес он. — Я хочу побыть один…
Выхожу из дома на лестницу, закрываю дверь, а из соседской квартиры выходит хозяйка с собачкой. Она маленькая, белая и очень агрессивная. Я пытаюсь как-то ее обойти, но она с лаем кидается на меня и впивается в ногу. Я кричу от боли и отдираю ее от себя. Она бросается снова и кусает. С трудом удается от нее убежать.
Глава 17
В заточении
Из люка еще какое-то время сыпался всякий сор, но, наконец, створки с лязгом захлопнулись, и наступила тишина.
Помогая, друг другу, ребята поднялись на ноги и принялись отряхиваться. Соня осмотрелась. Узкое окошечко, едва заметное под самым потолком, почти не давало света. В углу торчала стальная койка, к стене был пристроен откидной столик, на котором стояла керосиновая лампа. Стены камеры были покрыты скользкой плесенью и сочились влагой так, что из-за сырости на полу собралась маленькая лужица воды. Ребята сели на койку. Соня поежилась.
— Холодно… — Голос ее дрогнул. — Я устала, я хочу, чтоб это все кончилось… Я хочу домой, к маме…
Влад обнял ее за плечи и притянул к себе.
— Успокойся, — стараясь придать своему голосу уверенности, сказал он. — Все обойдется…. Ну, подумай, что с нами может случиться… не расстреляют же нас, в конце концов. Да и что мы такого сделали.
— Надо было сказать пароль, чтоб он от нас отвязался и дело с концом.
Влад неуверенно погладил Соню по голове.
— Если б мы сказали пароль, то он бы нас точно прихлопнул на месте. А так им нет смысла нас убивать.
— А мучить?..
— Ну, это ты загнула… — Влад улыбнулся. — Слава богу, мы не в средневековье.
Голос его звучал глухо и неуверенно. Повисла жуткая пауза. Она переполнила узкое пространство камеры, словно еще теснее прижимая друзей друг к другу. Паузу надо было заполнить.
— Эх, если был бы прибор. — Прошептала Соня.
— То, что?..
— Мы бы придумали что-нибудь…
— Что тут придумаешь. Забудь. Да и честно сказать я здорово сомневаюсь, что с его помощью можно ходить сквозь стены. — Влад встал и подошел к окну. Приподнявшись на цыпочки, он попытался выглянуть наружу — грязное двойное стекло, трещина, за стеклом такой же мутный, как и стекло, туман. Пусто как в космосе.
Соня, скрестив на груди руки, легла на жесткий матрас.
— Обидно. Вот они нас тут убьют, и никто никогда ничего не узнает, — горько сказала она, вытирая слезы. — А потом закопают, как дохлых попугаев.
Влад повернулся к ней. Они посмотрели друг на друга. Влад стоял у стены, Соня лежала на койке.
Послышались шаги, лязгнул замок. Дверь открылась, и на пороге появился Молоток. В черной военной форме он выглядел строго и торжественно. Остановившись в дверном проеме, он, не торопясь, словно, вокруг никого не было, оглядел камеру. Под мышкой он сжимал папку с черной надписью — «ДЕЛО». Так прошло несколько мгновений. Молоток молча стоял в проеме двери, Влад прислонился к стене у окна, Соня, приподнявшись на локте, полулежала на койке.
Молоток покашлял в кулак, достал папку, и раскрыв ее буднично прочитал.
— Суд города постановил: считать Владислава Данилова и Софью Плотникову преступниками и приговорить их к смертной казни через усечение головы. Приговор привести в исполнение на рассвете.
— И это все?! — Вырвалось у Влада.
— А, что вы хотели, господа хорошие, мы не в Америке, адвокатов не предусмотрено. — Строго сказал Молоток.
— Вы не имеете права! — Воскликнул Влад. — Это незаконно!
— Завтрак в восемь утра, ужин в двадцать один ноль-ноль, жалобы в письменном виде. — Не обращая внимания на его слова, закончил Молоток и, захлопнув папку, скрылся за дверью.
Влад подбежал к двери и стукнув кулаком по стальной обшивке.
— Какой завтрак в восемь утра, если у вас казнь на рассвете!
Соня потерянно заходила по камере.
— Этого не может быть, бред, Влад ущипни меня, я сплю!
— Нет, ты не спишь. Хотя… бред конечно… — Он казался спокойным. Это раздражало Соню.
— Ты, что вот так и будешь стоять. Надо что-то делать, я не хочу умирать. Ну…
— А что я сделаю, — Влад посмотрел в мутное окно. Грустно все это… Интересно, нас прилюдно казнят или в подвале где-нибудь, по-тихому…
— Какая разница… — Спокойствие Влада, кажется, начало передаваться Соне.