Неожиданно он вспомнил Грицайчука.
Прапорщик Грицайчук, всегда пьяный с красной, какой-то осатанелой от гидролизного спирта физиономией, как-то застав рядового Плотникова в карауле с самоучителем игры на гитаре, сказал:
— Все в эмпиреях витаете, воин? Я тебе вот что скажу. Вот я, уйду на пенсию, уеду, к себе в деревню и буду работать на тракторе. Дом новый построю. Внуков нянчить буду. А ты так в мечтах и подохнешь. И, процитировал, ткнув в небо пальцем и подняв глаза: «Читая книг, императором не станешь».
Эти слова глубоко запали в несмелую душу Олега. Демобилизация надвигалась неотвратимо и его все чаще стала посещать мысль, которая еще год назад показалось бы ему дикой. А что он будет делать там, на гражданке?.. И жизнь в армии, где за тебя всегда отвечает командир, и для спокойствия нужно только точно и не размышляя выполнять приказы, показалась ему совсем в другом, более выгодном свете. Но в армии его не оставили, помешал все тот же недолюбливающий его Грицайчук.
В милицию он идти боялся. Его пугали не опасности службы (и это конечно тоже), но суровые лица милиционеров олицетворяющих закон. Они все напоминали ему все того же злосчастного прапорщика.
Он пошел в огнеборцы. Тем более что пожаров в его городе было мало и оставалось достаточно времени на творческое самообразование. Отслужив положенный срок, он получил пенсионную книжку, пришел домой, лег на диван и мгновенно заснул.
Проспал он два года. За это время его сын поступил в военное училище, и родилась дочь. Когда он проснулся, пенсия, накопившаяся на книжке, позволила ему купить хорошую электрогитару. А тут как раз появился его старый товарищ, который и предложил ему место соло-гитариста в ресторанной группе. Олег Томович был человеком не без таланта. Он писал неплохие стихи, делал неплохие фотографии и неплохо играл на гитаре. Он все делал не плохо. И группа ресторанных лабухов тоже была не плохая. Но перед его глазами всегда стоял прапорщик Грицайчук с красной рожей и задранным к небу пальцем, и слышались его слова: — «В мечтах подохнешь!»
Олег Томович был человеком неглупым. Он чувствовал, что все, что он делает, как бы не то. Ему без конца казалось, что окружающие ждут от него какого-то ДЕЛА. Это не давало ему покоя. На мелководье его души зародился протест. Сейчас, стоя посреди стадиона, он до конца не верил, что все это по-настоящему. Но он отмел от себя сомнения, приняв правила игры, как правила жизни.
А сегодня ночью я рожала. Долго и мучительно, с теми же мыслями, что и раньше во время беременности. Наконец, ребенок появляется. Мне говорят, что это дочь. Я тяну к ней руки и уже чувствую любовь, но ребенок на моих руках превращается в котенка, которого я бросаю на пол.
Глава 26
Появляется Юрий Владимирович
В самом центре зала в облаке света парил дядя Карим. Макута, который без посторонней помощи не мог забраться обратно в кресло, так и остался сидеть на полу, и с ужасом следил за бесцельно бродящим по залу телом Псашина.
— Зачем голову отделил? — жалобно канючила голова.
Макута не заметил, как дядя Карим приблизился к нему.
— Возьми прибор и подай его мне. — Голос дяди Карима стал властным.
Макута со страхом посмотрел на него и, стал шарить рукой по полу. Рот его скривила улыбка униженного человека.
— Не отдавай, — хрипела голова. — Пусть сам берет. Да! Я все скажу!.. Мне все равно терять нечего…
Но Макута был вне себя от ужаса. Не отрывая взгляд от парящего в воздухе человека, словно под гипнозом, он нашарил прибор и протянул дяде Кариму. Тот, выставив вперед смуглую руку начал медленно приближаться. Когда от ладони до прибора оставались считанные миллиметры, залу потряс страшный грохот. Все дружно обернулись на шум. На мгновение воцарилась тишина. Грохот повторился. Чудовищной силы удар выгнул створки лифта наружу. Еще удар и двери со скрежетом рухнули на пол. В залу вошел Юрий Владимирович Клименко.
Куда делось обычное для него спокойствие! Лицо выражало решимость человека готового к смертельной схватке. Кевларовый бронежилет сиял как начищенная кираса. С плеча, словно рыцарский плащ, свисала брезентовая плащ-палатка.
Казалось, что Клименко принес с собой холодный ветер.