Однако Владигор понимал, что сделана лишь половина дела, хотя, может быть, самая трудная. Теперь нужно вывести пленников к реке, усадить их в шнеки и доставить в Дарсан.
Он выскочил на крыльцо. Бой возле рыбачьей избушки еще продолжался, но его исход был ясен: варвары, огорошенные неожиданным нападением, защищались бестолково и с обреченностью неопытных юнцов.
Князь свистнул, призывая ильмерцев выставить охранный коридор к реке, и тут же вернулся в горницу.
— Сейчас вы пойдете к реке, ибо такова моя воля! — громко произнес он, стараясь, чтобы голос звучал твердо и угрожающе. — Отныне вы все мои пленники. Оружие — на пол!
Без малейшей задержки на почерневший от времени дощатый пол избушки со звоном посыпались мечи, ножи и кинжалы.
— Выходите!..
Даже под влиянием Браслета Власти савроматские вожди свято соблюдали законы предков: первыми к выходу шагнули девять главнейших, за которыми гуськом потянулись все прочие.
Сотник Панфил не подвел Владигора. Все пять шнеков уже причалили к берегу, из чего следовало, что его воины, воспользовавшись общей суматохой, перебили караульные посты на излучине, тем самым открыв путь отряду Владигора назад, в крепость Дарсан.
Пока савроматы, едва передвигая дрожащие ноги, послушно грузились в шнеки, Владигор вихрем ворвался в составленное варварами оборонное кольцо. Его меч вновь засверкал неотразимой молнией, пробивая латы и кольчуги, и через несколько мгновений все было кончено.
Ильмерцы, забрав раненых и тела четырех погибших товарищей, уселись в два последних шнека. После этого, глянув на князя, Панфил поднес к губам охотничий рог и трижды протрубил — знак бойцам Абдархора, что дело сделано и они могут уходить в степь.
Ильмерские шнеки, преодолевая встречное течение Аракоса, под мощными ударами гребцов рванулись к Дарсану. Лица дружинников были озарены ярким утренним солнцем и радостью победы.
И только Владигор бросал хмурые взгляды на голубеющую водную гладь, размышляя над тем, почему в назначенный час не явился в рыбачью избушку Климога Кровавый.
11. У стен Дарсана
К полудню в крепость начали поступать первые сведения о том, как савроматы восприняли исчезновение своих вождей. Лазутчики сообщали, что некоторое время варвары просто не могли поверить в случившееся. Затем поднялась страшная суматоха. От шатра к шатру бегали люди, размахивали руками, что-то громко объясняя друг другу: из главного лагеря во все стороны устремились гонцы (вероятно, Климога надеялся, что кто-нибудь из вождей мог уцелеть), которые вскоре возвращались ни с чем — понурые и явно испуганные. Наконец над вражеским станом повисла зловещая тишина.
По словам одного лазутчика, обрядившегося в пеструю одежку савроматского шамана и потому сумевшего подобраться почти к самому шатру Климоги, тот совсем озверел — собственными руками добил двоих или троих раненых воинов. Наверняка это были те из охранников, которые уцелели в схватке на берегу Аракоса и осмелились рассказать Кровавому подробности пленения вождей.
Подавив таким образом приступ дикой злобы, Климога выставил у шатра двойную стражу и запретил кому-либо его беспокоить. Запрет, впрочем, излишний: никто по своей воле не осмелился бы сейчас сунуться ему на глаза.
Когда над шатром закурился лиловый дымок, лазутчик сообразил, что Климога решил прибегнуть к помощи колдовства, поэтому более задерживаться во вражеском лагере не рискнул…
Сразу после полудня в крепость прискакал гонец от Абдархора. Выяснилось, что его сотня была изрядно потрепана разбойной ватагой, поскольку осторожный Засоха накануне вечером устроил возле своего лагеря ямы-ловушки. Из-за этих проклятых ям Абдархор потерял едва ли не треть своего отряда!
Однако ни он, ни его соплеменники не жалеют о том, что перешли на сторону ильмерцев, и готовы продолжать борьбу с Климогой Кровавым. Сейчас они опять стоят за холмами на западе, ждут новых приказов и покорнейше просят сообщить им о судьбе своего вождя, мудрого Саддама.
Воевода Касим велел гонцу передать своему командиру, чтобы тот постарался сделать еще один-два набега на главный лагерь, но поберег людей для решающей битвы. Что касается Саддама, пусть Абдархор не тревожится: его вождь в утреннем бою не пострадал, и хотя вместе с вождями других савроматских племен содержится под замком, к нему проявлено должное уважение.
Касим не кривил душой, говоря об уважительном отношении к пленникам. Защитники Дарсана понимали, что мало обезглавить племена, вызвав панику во вражеском войске. Нужно еще объяснить варварам, что жизнь их вождей отныне целиком зависит от дальнейших действий савроматских воинов. Вождям ничто не угрожает — до тех пор, пока их соплеменники благоразумно держатся подальше от крепостных стен.
Поэтому первое и единственное требование к пленникам было выставлено сразу после того, как отряд Владигора доставил их в крепость: собственноручными посланиями известить племена об условиях ильмерцев.
Вожди, которые с трудом понимали, как они очутились в плену, тем не менее подчиняться этому требованию не спешили. Владигор в свою очередь остерегался лишний раз использовать силу Браслета Власти. Некое внутреннее чувство подсказывало, что вскоре ему может понадобиться все могущество волшебного Браслета, а значит, ни к чему растрачивать его без крайней нужды.
Князь предложил иной выход: переговорить с вождем Саддамом, одним из девяти главных, обладающих немалым влиянием среди других савроматских вождей. Владигор оказался прав. Когда Саддам узнал, что его любимец Абдархор вместе со всей сотней перешел на сторону ильмерцев, он согласился убедить других пленников выполнить вполне разумные требования защитников Дарсана.
Вскоре к вражеским шатрам полетели ярко раскрашенные охрой ильмерские стрелы. Только на сей раз они несли варварам не смерть, а весточки от плененных вождей. Каждый вождь сообщал о своей судьбе и об условиях ильмерцев тем способом, который был понятен его соплеменникам. К одним стрелам были привязаны маленькие пергаментные свитки, к другим — легкие палочки, испещренные замысловатыми узорами, к третьим — разноцветные узловатые веревочки.
Конечно, невозможно было проверить, что именно сообщают вожди своим воинам, однако Владигор надеялся на их честность и благоразумие. Косвенным подтверждением его правоты послужила легкая, но быстро утихшая суета, поднявшаяся в савроматских кочевьях. Лишь из четырех племен, как сообщили лазутчики, в главный лагерь были отправлены гонцы, остальные предпочли сохранить послания своих вождей в тайне.
Воевода Касим и посланник Ермий откровенно радовались. Они были почти уверены в том, что варвары не решатся теперь на немедленный штурм крепости.
Владигор не разделял их оптимизма. Ему не давала покоя загадочная причина, по которой Климога не прибыл на встречу с вождями в рыбачьей избушке. Ведь если предводитель орды хотя бы догадывался о ловушке, он обязательно нашел бы способ предупредить о ней своих союзников. Значит, остановило его нечто иное. Что же именно?
Сотник Прозор сумел захватить двух разбойников, допросил их без лишней жалости и все равно толком ничего не выяснил. Один вообще ничего не знал, другой лепетал что-то невнятное о захваченных в степи лазутчиках, которые очень заинтересовали Климогу. Дескать, из-за них он и отложил встречу с вождями. Полная чепуха, ибо ильмерские лазутчики ничего не могли знать о планах защиты крепости.
В общем, загадка оставалась неразгаданной, а время катастрофически убегало в никуда.
Владигор понимал, что лиловый дымок над шатром Климоги ничего хорошего предвещать не может. Мерзавец Кровавый наверняка обратился за помощью к своему хозяину — Триглаву, а уж тот, вне всяких сомнений, найдет способы воздействия на перепуганные варварские племена.
Так и случилось. Еще до того, как раскаленный солнечный диск стал клониться к закату, передовые савроматские отряды появились из-за пологих южных холмов, мягким полукругом огибая Дарсан.