У Хэйдена перехватило дыхание. Он отчаянно махал двум матросам, стоявшим возле сети:
— Джалди! Быстрее!
Но вместо того, чтобы схватить её за руку, они отодвинулись от неё. Они были индусами Карнатики, людьми низшей касты, и он видел ужас на их лицах. На берегу неуважительное слово, сказанное вблизи паланкина леди Моголов, было бы достаточным для их немедленной казни. Они не смели прикоснуться к ней.
— Держите же её, чёрт возьми!
Несмотря на приказ, оба матроса стояли в оцепенении. Она держалась всё слабее, и, не думая о камне, вверенном ему, Хэйден перегнулся через поручень и схватил её за руку выше локтя. Она вцепилась в огромный обшитый обшлаг его рукава, и он прижал её к себе. В какой-то момент их лица соприкоснулись — щека к щеке; затем баркас вновь поднялся к палубе, и он опустил её.
Она быстро прижала лицо к плащу Мухаммеда Али и зарылась в его складки. Она была обесчещена в глазах своего мужа; дюжина мужчин видели её лицо и волосы, а один из них — чужестранец, и ещё хуже — неверный, коснулся её обнажённой руки. Он спас ей жизнь, но её смущение было сильнее благодарности.
Хэйден перелез через планшир и спрыгнул в баркас, ощущая на себе гневный взгляд Мухаммеда Али Хана. Он схватил руль. Для баркаса нужно было четверо гребцов, и он скомандовал ещё трём матросам спуститься вниз.
— Наздик ао! Джалди! Идите сюда! Быстро!
Куин вынул нож и обрезал линь, и баркас отплыл. Беглецы оказались окружёнными огромными тёмно-синими валами и вспененными белыми волнами, принесёнными из неизведанных далей южного океана. Они то опускались в бездну, теряя из виду всё вокруг, кроме нависающих над ними водяных гор, готовых поглотить их, то взлетали в своём крошечном судёнышке ввысь, как на спине кита, вновь видя французов и «Удачу», а также разрываемую волнами линию берега.
Каждый раз, когда баркас соскальзывал вниз, Хэйден молился, чтобы вода не поглотила их; он налегал на весло до боли в руках и крови на ладонях. Каждый раз, когда их выбрасывало наверх, на них обрушивался ветер, и он, задыхаясь, оглядывался вокруг, пока «Удача» и преследовавшие её корабли французов не исчезли вдали. Теперь их не потопит ни один выстрел, не настигнет ни один корабль, французский или английский. И вскоре всё вокруг стал заглушать другой звук, сильнее воя ветра. «Берег! Слава Богу!»
Но благодарственная молитва застыла на его губах. Он увидел место, где гневная мощь моря сталкивалась с твердью земли, где его ярость была особенно страшной. Берег был длинным и ровным, окружённый мелким шельфом и окаймлённый качающимися пальмами, за которыми виднелись безопасные тихие лагуны. Но тайфун воздвиг акульи зубы трёх рядов дикого прибоя между ними и этой землёй.
— Что нам делать? — воскликнул Куин, в ужасе от вида грохочущих бурунов.
Вода в баркасе доходила уже до голени, несмотря на отчаянные попытки вычерпать её. Хэйден Флинт оторвал свой взгляд от обрушивающихся гребней волн, которые казались головами огромных коней, устремившихся к берегу. Он не хотел поддаваться парализующему влиянию этой величественной и неумолимой красоты. Он пытался привести в чувство свои онемевшие руки. Его дыхание было прерывистым, а слова почти поглощал рёв прибоя.
— Продолжайте грести!
Он направлял их к линии прибоя, молясь о том, чтобы момент был выбран верно, веря, что их судёнышко каким-то образом устоит среди этих разбивающихся валов.
Раз за разом, трижды, их увлекали к берегу вздымающиеся волны. Каждый раз, когда прибой обрушивался на баркас, вёсла каким-то чудом оставались в руках гребцов, и закручивающаяся, кипящая стена воды миновала их. Оглушающе грохотало море, не ослабляющее своей хватки. Ещё тридцать, сорок ярдов, и они были бы на берегу, но баркас тащило обратно в море отступающей волной, чтобы с новой силой бросить на буруны.
И вновь они неслись к берегу на вздыбленной волне, но на этот раз боковое течение развернуло лодку. Вёсла были вырваны из уключин и унесены прочь. Ужасающая волна нависла над ними, втягивая под себя повернувшийся боком баркас, затем тонны воды обрушились на них, весь мир смешался и перевернулся.
Он захлебнулся, выскочил на воздух, пытаясь вдохнуть. Когда глаза обрели способность видеть, он не обнаружил Куина возле себя. Лишь борта баркаса, едва поднимающиеся над водой, окружали их среди бурлящего белого водоворота, в котором он различил князя и его леди. Затем он увидел голову Даниэля Куина, показавшуюся из воды в десяти футах от них.