- Сядь. Садись! - быстро сказала ему Лиана. - Принеси миску тушеного мяса, Гвинна. А вы, сэр, снимите эту мокрую куртку и разложите ее сушиться.
- Вы слишком добры, - запротестовал рыжеволосый мужчина. - Я не могу отплатить за любезность, которую вы мне оказываете.
- Чепуха! - фыркнула Лиана. - Моему бездельнику-мужу полезно, когда в доме есть гость. И я лучше накормлю одного мужчину на кухне, чем буду ждать в баре полсотни, - добавила она с лукавой улыбкой. - Ты оказал мне там услугу. Сегодня моя очередь присматривать за баром, а его - чтобы циркулировать, так что вы можете видеть, что я действительно у вас в долгу.
- Тогда я рад, что оплатил свой счет, - усмехнулся он, с благодарностью сбрасывая куртку. Пар мягко поднимался, когда он разложил ее на спинке незанятого стула перед огнем, а также расшнуровал свою тунику, повесив обе у очага. Он потер руки, подставляя их теплу и чувствуя желанное тепло на своей промокшей от дождя коже и...
Бьющаяся посуда повернула его голову к девушке, Гвинне. Она была поразительным ребенком, несмотря на всю свою смешанную кровь, с подвижными, заостренными ушами народа ее отца, пикантно торчащими сквозь густые рыже-золотистые волосы ее матери. Ее гордые скулы были слегка усыпаны веснушками, а огромные темные глаза цвета полуночной синевы сияли под изящными ресницами. Она была всего лишь ребенком, но на ее лице уже виднелась грядущая элегантная красота. И все же в данный момент эта красота была омрачена шоком.
У него была всего секунда, чтобы осознать это, прежде чем слева от него раздался звук рвущегося полотна, когда дирекат вскочил на ноги. Стол, под которым он лежал, с грохотом отлетел в сторону, когда зверь поднялся, разинув пасть в клыкастом, ощетинившемся вызове. Он подскочил к девушке - семь футов полуночной угрозы, издавая смертоносный рык, от которого у рыжеволосого мужчины кровь застыла в жилах.
- Стоять, Бланшрах!
Голос Лианы прорвался сквозь внезапное напряжение, и кошка остановилась, напрягшись, как будто натянула невидимый поводок. Рыжеволосый мужчина уставился в его янтарные глаза и почувствовал, как пот выступил у него на лбу, но кот только подался вперед, становясь между ним и девушкой.
- Прошу прощения, сэр, - сказала Лиана более спокойно. - Я прошу у вас прощения - за себя, а также за мою дочь и ее подругу. Но я никогда не видела таких шрамов. Даже на Базеле.
- Шрамов? - безучастно спросил он.
Ее глаза скользнули по его груди и животу, и он втянул воздух и рухнул на скамью, как марионетка, у которой обрезали веревочки. Его торс был испещрен морщинами и ребрами, шрамы тянулись во всех направлениях через крепкую мускулатуру тела. Скалистые пики и долины превратили это тело в мертвенно-бледный горный хребет, и свет очага прочертил линии тени вдоль их изгибов. Он со страхом дотронулся до них, и его лицо побледнело.
Тихий звук пронзил его шок. Он поднял взгляд, зеленые глаза были ошеломлены и сбиты с толку, и адреналин хлынул с новой силой, когда он увидел удавку в руках Лианы, подушечки ее больших пальцев застыли на деревянных рукоятках.
- Ты не знал о своих собственных шрамах.
Это был не вопрос, и он тупо покачал головой. Ее лицо окаменело, глаза метнулись к дочери, и она выплюнула короткую фразу на незнакомом языке. Руки Гвинны мгновенно убрались ото рта, и она отступила назад, ее собственные глаза расширились, когда кот присел, хлеща хвостом, и его глубокий рокот запульсировал. Остальные на кухне, включая двух сильных градани, вооруженных кинжалами, отступили назад, чтобы дать Лиане и коту место.
- Что ты за человек? - слова Лианы были вежливы, но ее голос был холоден, а глаза сверлили его. - Как ты себя называешь? Откуда ты взялся и почему ты здесь?