– Теперь меня зовут иначе, – поправил он.
– А повадки прежние.
Пантера медленно стянул с головы капюшон и ответил негромко и устало:
– Нет. Мне надоело убивать без цели. Теперь я нашел цель.
– Ты маньяк.
– Я вампир. А вампиры чахнут без чужой крови. Один добрый человек недавно назвал меня Дракулой.
– Вампиры бессмертны, а ты нет. К счастью для добрых людей.
– Ты уверена? Разве меня не хоронили уже?
Если всерьез придираться к словам, то его не хоронили. Просто были люди, которые видели его растерзанный труп.
Но сейчас Пантера нисколько не походил на мертвеца.
А вот на вампира, пожалуй, да. Даже клыки у него были длиннее, чем обычно.
Это даже отмечали в розыскных ориентировках в качестве особой приметы.
– Все повторяется, – сказала Жанна, приглядевшись к его зубам. – Интересно, ты меня загрызешь или снова попробуешь распять?
– Раз шесть или семь. Даже не надейся. Эта казнь для девственниц. А для ведьм у нас другая кара. Только обращенные в пепел не смогут встать в ряды черного воинства, когда наступит день Армагеддона.
– Я девственница, – заметила Жанна. – А мученики попадают в рай. Им нечего делать в рядах черного воинства.
– Поговори об этом с судьями трибунала.
«Тебя сожгут на костре», – сказала Жанне родная бабушка молодой жены Конрада фон Висбадена.
Похоже, Пантера сумел-таки заманить Орлеанскую королеву туда, где кончается зачарованная земля.
А людей на поляне становилось все больше. И слушая доклады новоприбывших, Пантера все больше мрачнел.
Зато Жанна почерпнула из этих мимолетных разговоров других людей много нового и интересного.
Например, что Пантеру теперь называют Торквемадой. И что крестовый поход можно считать завершенным. Причем завершенным безуспешно.
Половина фанатиков погибла в битве на Истре, другая половина затерялась в бескрайних дебрях, погнавшись за голой ведьмой на крылатом коне, который по информации из третьих рук, представлялся чем-то вроде гибрида Пегаса с кентавром и единорогом.
Про такие мутации Жанна еще не слышала, к тому же конь Елены Прекрасной был самым обычным ипподромным мерином, и даже не очень быстрым.
Где теперь Елена, понять было трудно, а вот Варяг сбежал на Русь со всеми, кто еще с ним остался.
Жанны, похоже, вообще не стеснялись, и это был плохой признак.
Впрочем, присутствие живого и здорового Пантеры, страдающего комплексом Дракулы, само по себе было плохим признаком. Прямо-таки просто отвратительным.
А ведь он ко всему вдобавок был еще и зол. И Жанна даже сумела уяснить почему.
Крестовый поход сорвался из-за глупости фанатиков. Все было задумано гениально. Выманить Жанну из Орлеана, взять ее в плен и пообещать ее Мечиславу в обмен на его нейтралитет. А заодно лишить орлеанцев воли к сопротивлению и заставить их растрачивать силы на освобождение королевы.
Но Торквемада не счел нужным делиться своими хитроумными планами с императором. У него было еще с дюжину альтернативных вариантов и какой из них выбрать, он собирался решать сам. А с императора Льва только взял обещание, что тот никуда крестоносцев не поведет, пока не получит от инквизитора разрешающей отмашки.
Лев никого и не повел, но фанатики пошли сами и за ними увязались приблудные, что и привело к закономерному результату.
Жанна захвачена, но годится она теперь только на костер. Даже если подданные кинутся освобождать ее всем королевством, завоевывать Орлеан Торквемаде не с кем.
– Я слышал, будто в твоих руках ключ к империи Запада, – сказал он неожиданно. – Якобы только ты можешь вручить ему корону и утвердить его права на престол. И если ты это сделаешь, то все признают его истинным Императором Запада.
– Наоборот. Если все признают кого-то истинным императором, то он получит престол и корону только после того, как с этим соглашусь я.
– Понятно. Право liberum veto. Но у каждой палки два конца и перевернуть ее ничего не стоит. Ты узурпировала это право и никто не возразил. Так почему бы тебе не воспользоваться этим правом. Вдруг опять никто не возразит.
– Неужели ты хочешь, чтобы я короновала этого вашего Льва. Да его место в зоопарке. Я как раз знаю одну пустую клетку, могу подсказать. Я сама выпустила из нее всех львов, так что место вакантно.
– Я наслышан о твоих подвигах. И даже могу помочь водворить упомянутое лицо в вышеназванную клетку. Я не настолько глуп, чтобы делать тебе подобные предложения. Так что речь не о Льве.
– А о ком?
– Что ты скажешь, например, о Заратустре?
– А что ты скажешь, о нем?
– Допустим, я служу ему.
– Разве ты способен кому-то служить?
– Бесы просят служить, но я не служу никому. Даже себе, даже тебе, даже тому, чья власть.
Торквемада сбился на чужие слова, но Жанна не стала обращать на это внимание.
– Значит, ты не служишь Заратустре?
– Я пью кровь его врагов.
– И о чем мы тогда говорим?
– О том, что он уже здесь.
– Где?
– На пути к короне Империи. Это будет справедливо. На Востоке правит Мессия, а на Западе – Пророк.
– Пророк никогда не выходит на свет, а Мессия еще не пришел.
– Почему ты так уверена? А вдруг они уже здесь и зовут тебя?
– А если он уже здесь, то я не служу и ему. Я украл ровно столько огня, чтобы больше его не красть.
Это тоже была цитата близко к тексту, и Жанна даже не переиначила род.
А потом добавила уже от себя лично:
– И на чьей бы стороне ты ни был, я всегда буду на противоположной. Я с теми, чью кровь ты пьешь.
– Жаль, – сокрушенно покачал головой Торквемада. – Трибунал будет рад увидеть тебя. Он наверняка сочтет это своей большой победой. В его списке врагов ты стоишь на четвертом месте. И в этом есть повод для гордости. А мне жаль.
– Да неужели? Ведь ты так давно мечтаешь меня убить.
– Знаешь, на самом деле я не пью кровь. Никогда не пробовал. И не хочу. Я пью энергию, которая утекает из тела вместе с кровью. Или без крови. Тогда энергия просто кипит. Огонь выжигает ее из тела. И мне так хочется испить из твоего источника. Наверное, это любовь.
– Все-таки ты маньяк.
– Может быть. Но дело не в этом. Просто ты проиграла. А проигравший должен умереть. Так говорит Заратустра.
71
Крестоносцы возвращались из похода вразброд, как разбитая армия. Они и выглядели похоже, хотя до настоящей битвы дело так и не дошло. Если, конечно, не считать за таковую избиение фанатиков истринскими ополченцами и внезапные жалящие налеты неопознанных врагов, которые вылетали из леса, как нечистая сила, убивая и калеча всех, до кого успевали дотянуться, и точно так же стремительно растворялись в чаще.
Приблудные крестоносцы, поглядев на кровопролитие издали, решили поискать более легкой добычи и в обход поля битвы рассыпались по дачным землям в надежде их пограбить.
За этим они, собственно, сюда и пришли.
Но истринские дачники так и поняли, поэтому на зов князя Мечислава собрались далеко не все. Многие остались сторожить свое добро и не прогадали.
В результате под конец стало совсем уже непонятно, кто кого грабит. Тех крестоносцев, кого не убили сразу, добрые поселяне раздевали догола и гнали кнутами за околицу, а их имущество от одежды до оружия оставляли себе в качестве боевых трофеев.
Неудачливые грабители сломя голову бежали до ближайшего леса, а ближайшим был Перунов бор, где их поджидали со свежими силами леший и баба Яга, которые пользуются большим авторитетом среди язычников Перыни.
А тем отрядам, которые вел сам император Лев, пришлось еще хуже.
Растеряв половину своих сил в погоне за ведьмой на крылатом коне, которая как-то сама собой превратилась в целое полчище ведьм верхом на кентаврах, эти отряды нарвались на пеших орлеанцев под командованием Конрада фон Висбадена на коне и в пожарной каске.
Перед походом крестоносцам как-то забыли сказать, что еретиков может быть так много, да еще и вооруженных до зубов. Не ожидавший такого зрелища авангард разбежался сразу, и сам Лев едва унес ноги, когда приблудные оголили тылы и фланги.