― Ты мой верный старый друг, Белое Плечо! Как славно мы с тобой охотились! Сколько лисиц и барсуков добыли! Ты был мне хорошим помощником, я помнил о тебе в неволе.
Ишпакаю казалось, что умная птица понимает его. Беркут освободил из его рук свою голову и повернулся к хозяину, будто прислушиваясь.
Грустной и приятной была Ишпакаю этa встреча.
― Ты все понимаешь, Белое Плечо. Какой же ты умный и хороший! Мы снова будем с тобой охотиться. А помнишь тот день, когда я проник в твое теплое гнездо? Это было давно. Еще не родилась моя младшая дочь. Я с трудом пробрался к скале, где так заботливо спрятала тебя твоя мать. Я чуть не сорвался. И если бы не был привязан веревкой, которую крепко держал мой отец, то мог бы погибнуть. Один раз я поскользнулся И услышал испуганный крик отца: «Эй, Ишпакай, держись!» Но я не из трусливых, я не испугался. Покрепче схватился за веревку и забрался в гнездо. Ты был маленьким и беспомощным, ты пищал, должно быть, звал мать. А мать твоя, словно почуя опасность, прилетела издалека, стала кружить над гнездом, спускаясь все ниже и ниже. Она хотела спасти тебя, и, если бы старик не убил ее, она бы выклевала мне глаза. Твоя мать упала, пронзенная стрелой, и я, спрятав тебя под рубашку, уже не помню как спустился со скалы. Я весь дрожал, вспоминая, как кружила над моей головой страшная хищная птица. А потом мы с отцом стали обучать тебя. Я говорил тебе: «Белое Плечо, иди!», и, когда ты садился ко мне на руку, я давал тебе кусок мяса. Ты любил мясо и потому слушался меня. Так мы научили тебя охотиться. И, когда я снимал с твоей головы черный колпачок, ты знал, что надо взлететь высоко в небо, зорко осмотреть степь и броситься на лисицу, если среди травы мелькнет ее рыжий хвост... Побудь со мною, Белое Плечо! Ведь я снова расстанусь с тобой и не скоро пойду на охоту.
Ишпакай бережно посадил птицу на прежнее место и принялся ставить навес.
Дни шли за днями. Ишпакай уже стал привыкать к своему дому. Он уже был в одежде воина-сака, отдохнул от утомительного пути и наконец согласился рассказать своим соотечественникам о том, как он жил в рабстве и что это за страна Персида.
Послушать Ишпакая пришли все ― старейшины племени, юноши и девушки, пожелавшие пойти в поход с Зариной. Пришли и матери, сыновья которых томились в рабстве у Дария.
― Вы спрашиваете о Персиде? ― говорил Ишпакай. ― Большая страна, могучая страна. И все у них по-другому. Персы не так безрассудны, как мы. Они используют каждого раба. Все пленники трудятся для их блага.
― Где же ты был? Что делал? Или зверя промышлял в горах?
― И вы думаете, что они могли доверить мне лук и стрелы, чтобы я промышлял зверя или птицу? Плохо вы знаете персов. Я строил дворец в Сузах. Мы таскали громадные камни. Глину копали, гравий грузили ― тысячи тачек.
― Зачем же гравий? ― спросил старый табунщик, засовывая в нос какую-то душистую траву, которая заставляла его непрестанно чихать.
― Зачем гравий? Для дворца. Это не так просто ― построить дворец для Дария. Не шатер поставить. Много дней копали мы котлован ― большущую яму ― в сорок локтей (Локоть ― мера длины) глубины. Потом засыпали ее гравием. А яма какова ― все стада нашего кочевья можно было бы загнать в эту яму... Потом вавилоняне тесали тысячи камней. Из них складывались мощные стены. Ставили колонны из базальтового камня, делали украшения из блестящего мрамора. Ионийцы искусно тесали камень. Делали из него разных зверей и чудовищ. Редкой красоты дерево уака было доставлено ассирийцами из дальних мест, из Гайдары и Кермака. Дарий всех смог заставить посылать ему богатую дань. Из Сард и Бактрии присылали ему слитки золота, ляпис-лазурь ― из Согдианы, слоновую кость ― из Эфиопии. Так трудились десятки тысяч рабов. Кормили нас скудно, а работать заставляли дотемна. Если бы мне не повредило ногу и не послали меня в другое место, я бы не увидел вас теперь. Но слава доброй богине, она сделала так, что меня взял к себе в услужение сановник из Персеполя.
― А как же с ногой?
― Ногу мне вылечил один человек. Он был слугой сановника, добрый человек из Греции. Он знал многие целебные травы, умел кости вправлять, он был ученым. Когда мой господин узнал, как образован его раб, он велел его одеть, умастить благовониями и сделал его своим лекарем.
― У сановника лучше было жить? ― спросила Спаретра.
― Лучше, если удалось бежать, ― ответил кто-то за Ишпакая.
― И что же, все знатные имеют такие дворцы?