С внезапной яростью Жанна подскакивает к Галиотт и вырывает у нее из рук сабо.
— Стойте, — кричит она жандармам, — вы забыли улику, которая
указывает на него…
Девушка бежит к жандармам. Протягивая сабо бригадиру, она встречается глазами с бродягой. Его взгляд пронизывает ее до самого сердца, причиняя острую боль. Но Жанна даже не мигает. Бродяга замечает огонек в глазах девушки, едва заметно пожимает плечами и медленно кивает. Затем поворачивается в сторону фермы.
Люди, сообразив, что он собирается что-то сказать, подходят ближе. Арестованный протягивает скованные руки в сторону Жанны. Девушка напряглась, словно бросая ему вызов. В резком сильном голосе бродяги нет и намека на отчаяние.
— Вам следует знать, что среди вас есть девушка, которая любит причинять зло… На ее лбу отметина ада… Но вскоре зло будет наказано по заслугам.
Он умолкает, поворачивается к жандармам и знаком показывает, что готов следовать за ними.
Когда бродягу уводят, каждый спешит высказаться. И больше жалуются и возмущаются не хозяева, а те, кого наняли на время жатвы. Наемные работники знают, что у Антуана теперь нет причин устраивать праздничный пир, но они столько думали об этом празднике и о праздничной трапезе, что их внутренности сжимаются от колик при одной только мысли, что все отменяется. Люди горько жалеют о том, чего их лишил этот проклятый бродяга, дважды преступник. Один из них подходит к Антуану, чтобы высказаться от имени остальных. А те согласно кивают головой, подтверждая каждое его слово.
— Мы уходим, — говорит работник. — Наши сожаления не вернут вам сгоревшего урожая. Пусть в будущем году и вам и нам больше повезет с работой и праздником жатвы. Парни, я правду говорю?..
— Конечно, конечно, — отвечают остальные, но в голосах слышится разочарование.
Антуан читает недовольство на их припорошенных пылью и залитых потом лицах.
— Обождите, — произносит он, — мне не хотелось бы, чтобы говорили, что в Лану не держат обещаний. Зло случилось, но труд свой вы затратили… я поставлю вам вино, припрятанное специально для праздника жатвы, и каждый унесет с собой кусок свиньи, которую мы собирались зажарить… Только прошу вас праздновать в другом месте, у нас не лежит сердце к развлечениям…
Работникам другого и не надо. И, получая свою порцию вина и свинины, они громкими голосами начинают жалеть Антуана и его родню.
— Не беспокойтесь, — повторяет Галиотт, разнося куски присоленного мяса, — бывали несчастья и похуже… например, смерть бедняги Моарк'ха! Он был в самом расцвете сил… Того несчастья можно было избежать.
Она вдруг замолкает. Анриетта и Антуан сурово глядят на нее. Внезапная тишина подчеркивает последнюю фразу Галиотт. Но ни один из работников, похоже, не замечает смятения старой служанки, фермера и его жены. Люди слишком заняты тем, чтобы уложить в потрепанные сумки свою долю, которую заслужили неделей мучительных усилий.
— Если бы у вас была собака, — произносит самый старый из сезонников, и слова вырываются из-за его сгнивших зубов с присвистом, — она бы залаяла, и, черт подери, мы все могли бы чем-нибудь помочь. Правда, парни?
Те послушно кивают.
— Но только вот, — продолжает старик, — у вас нет собаки. Вы единственные в округе, у кого ее нет… Если вдруг пожелаете завести, я знаю..
Анриетта прерывает его и показывает обрывок цепи на кольце, вмурованном в стену фермы. От дождей на штукатурке образовались ржавые потеки.
— Много лет назад, — говорит она, — еще до рождения девочки, у нас был отличный пес, но он взбесился и однажды ночью удрал… Потом мы пытались заводить других собак, но не получалось. Через несколько дней они удирали, и даже цепь не могла их удержать. Поди пойми это зверье… Поэтому мы и отказались от поисков. Обходимся как можем. Пас
туху потруднее, и все же он справляется. Вопрос привычки…
Когда сумки наполнились, работники отправились за одеждой. Они долго проверяли, не забыли ли чего, а потом потянулись кто в сторону городка, кто на другие фермы. На повороте дороги сезонники обернулись и равнодушно помахали на прощание.
Нещадно палящее солнце круто лезет в зенит. Уже десять часов. Коровы ревут — у них распирает вымя. Утро прошло в разговорах по поводу потери хлеба. Лица напряжены. Антуан подает знак Люка и пастуху. Они втроем направляются в сторону хлева, где их ждет утренняя работа. Анриетта спешит за подойником. Жанна тут же подходит к Галиотт. Служанка обтирает солено-жирные руки о голубой полотняный передник. Соль попала между пальцев и въедается в трещины, не заживающие ни летом, ни зимой.