— Оставь деньги, Чоинг, они тебе еще пригодятся. Больше, чем мне, ты же знаешь. Спасибо тебе, милое дитя…
— Но я же заработала эти деньги благодаря вам, вы все время поддерживали меня и вели вперед!
— Ты сама занялась этим делом. Давай так: сейчас ты возьмешь деньги себе, а потом посмотрим.
Потом… Учитель прекрасно знал, что для него уже нет никакого «потом». После его смерти я отдала тысячу долларов на погребальные церемонии, чтобы хоть как–то почтить память наставника. Остальные деньги пошли на обустройство в Наги Гомпа красивого сада.
Вот почему, когда в 1997 году Стив прислал мне диски, мне казалось, что я не имею к ним никакого отношения. Все это было так давно… Воспоминания о записи песен заставили меня вновь вернуться в то благословенное время, когда учитель еще был с нами и в любой момент был готов меня выслушать. Я пела ради него. На этот раз в посылке снова лежит короткая записка: «Хочешь поехать со мной в турне по Америке?» Я не трачу время на раздумья. Даже если подобная перспектива меня и пугает (слегка), она все–таки представляется необыкновенно заманчивой. Я чувствую, что это мой шанс… К тому же, хотя я и успела посетить Тайвань, Гонконг, Сингапур и даже провела некоторое время в Европе, мне еще не довелось побывать в США. Уже ради этого стоит согласиться…
Новые вести от Стива Тиббеттса приходят по прошествии нескольких месяцев. Однажды я слышу его голос в телефонной трубке:
— Все в порядке, Ани!
— О чем ты говоришь?
— Мы отправляемся в турне, мой продюсер уже все организовал, у нас будет около двадцати концертов в Штатах… Через три недели можем начинать. Можешь взять с собой двух монахинь на выбор, две недели проведете в Миннеаполисе и… On the road! [1]
Неужели все действительно так просто… И правда. Стив с удовольствием пригласил бы четырех монахинь, чтобы они исполняли партии хора, но возникла проблема с деньгами. Я должна выбрать двух. Для начала мне необходимо получить согласие сына наставника Шоки Ньима Ринпоче, а также узнать его мнение об этой необычной поездке. Ведь он тоже весьма уважаемый лама — буддийский учитель. Если меня еще одолевают сомнения, то он полон энтузиазма. Мы должны пользоваться любой возможность познакомить мир с буддийской культурой.
Мою подругу Ситу убедить куда труднее. Она недоверчиво смотрит на меня сквозь овальные стекла очков. Только что сделанное предложение ее действительно поставило в тупик. Никогда прежде я не видела ее такой озадаченной. Девушка, чей смех с утра до вечера слышится на территории монастыря, внезапно стала жутко серьезной:
— Нет, нет, нет, это невозможно, я остаюсь здесь.
— Но тебе стоит поехать…
— Сита, я хочу поехать с тобой, такая возможность нечасто выпадает, мы не имеем права отказываться! В любом случае, уже слишком поздно — я сообщила Стиву, что ты едешь с нами.
Глаза Ситы округлились от испуга. Она машинально теребит четки, висящие на шее. Я ни за что на свете не полам вида, что в тот момент у меня желудок сжался, будто половая тряпка, которую решили отжать. Мне так плохо, что хочется согнуться пополам и наконец успокоиться. Но я стискиваю зубы и стараюсь совершенно спокойно смотреть на Ситу.
Я только что поговорила с другой монахиней, Сонам Вангмо, и ее привело в восторг мое предложение. Но Сита никогда прежде не покидала Катманду. За ее задорным смехом скрывалась ужасно стеснительная и скромная девушка. В конце концов мне удается убедить ее, но мне пришлось пообещать, что во время поездки мы все время будем вместе.
Октябрьским утром 1998 года мы приземлились в Миннеаполисе. Город встретил нас пурпурно–оранжевым осенним многоцветием. От морозной свежести перехватывает дыхание, щеки краснеют: то ли от ветра, то ли от счастья. Для меня путешествия уже вошли в привычку, но моих подруг ожидает много сюрпризов. Мы остаемся в Миннеаполисе на девять дней. Каждое утро мы покидаем гостеприимный дом Стива, совсем недавно наполнившийся шумом и детским смехом — у Тиббеттсов родилась тройня, поэтому у жены музыканта практически не осталось свободного времени, — и отправляемся репетировать. По дороге на студию мои подруги с изумлением смотрят по сторонам. В Непале города похожи на муравейники, даже в деревнях улицы редко бывают безлюдными. А здесь нам навстречу попадаются лишь машины. Почему–то в деловой части города люди встречаются крайне редко.
— Что–то я не понимаю, — Сонам Вантмо наконец–то решается задать вопрос, — а где же все американцы?
Стив хохочет:
— Дома, конечно! Сейчас на улице слишком холодно, вот никто и не выходит…
Честно говоря, первые дни, проведенные в Соединенных Штатах, кажутся нам немного скучными. Мы либо работаем, либо сидим дома. Стив выбивается из сил, пытается помочь жене и сам заботится о нас. Поэтому мы каждый день питаемся полуфабрикатами. Сонам Вангмо и Сита не знают, что и думать: мы никогда ничего подобного не пробовали и даже представить не могли, что в Америке люди едят странные замороженные блюда…
Все налаживается, когда нам удается уговорить Стива отвезти нас в супермаркет. Нам необходимо нормально питаться! В Сингапуре я уже посещала большие торговые центры, но мои подруги не видели ничего подобного. Они медленно холят между рядов, вертят головой, пробуют на ощупь все продукты, до которых могут дотянуться, и со смехом наполняют тележку. В этот вечер место у плиты заняла Сита, чей кулинарный талант известен всему монастырю. Ужин превращается в праздник живота, во время которого все, включая Стива и его жену, возносятся на вершину гастрономического блаженства. И наконец–то наедаются вдоволь.
А потом начинается турне. Конечно, оно отнимает у нас много сил, но дарит просто незабываемые впечатления. Начинаем с Нью—Йорка; кстати, город нам очень понравился, особенно нас порадовали толпы народу на улицах… Значит, американцы все–таки существуют! За месяц мы дали двадцать концертов, провели уйму времени в микроавтобусе, переезжая из города в город (например, дорога из Массачусетса в Миннесоту заняла двадцать семь часов). В нашей команде шесть человек: три девушки из Непала, Стив, его давний друг Марк Андре- сон, барабанщик и страстный поклонник экспериментальной музыки, а также Коди — брат и единомышленник Марка. На ночь мы чаще всего останавливаемся в мотелях, причем в качестве оплаты Стив и Марк дают концерты прямо на месте. А мы, монахини, постепенно открываем для себя эту странную страну. Для моих подруг все здесь в новинку: шумные магистрали, роскошные рестораны, сверкающие витрины, круглые глаза зрителей, которые не могут удержаться и удивленно рассматривают наши бордовые платья, обнаженные руки и бритые головы… Надо сказать, что Сига и Сонам Вангмо отвечают американцам тем же — вот что называется культурным шоком!
Мы выступаем всюду: в церквях, концертных залах, домах культуры и на музыкальных фестивалях. Публика у нас самая разнообразная: молодые, старые, буддисты, католики, протестанты. В противоположность Стиву с его беспокойным характером, я почти не волнуюсь. Я уже приняла решение, зачем теперь–то переживать? Я сижу на сцене, поджав ноги, передо мной на маленьком столике лежат молитвенные книги, и я пою — так, как пела всегда, с абсолютно тем же чувством. Единственная сложность состоит в том, что я не привыкла к музыкальному сопровождению. Иногда я сбиваюсь с ритма, а Стив с некоторым раздражением напоминает мне: «Вместе, мы должны выступать вместе!» Я пытаюсь объяснить ему, что красота духовных песен — в их свободе. Я всегда пела так, как хотело того мое сердце, и мне сложно под кого–то подстраиваться. Но со временем я привыкла. И он тоже. Не знаю как, но мой голос и его инструменты сумели найти общий ритм. Стив очень уважительно относится к нашему пению; иногда мы практически замолкаем, затем звук начинает медленно расти, а он вливается в нашу тишину и усиливает самые напряженные ноты. Такие композиции получаются одновременно волнующими, трогательными и естественными.