Когда я ночую в школе, то ужинаю вместе со всеми; потом мы молимся в зале для церемоний. Иногда смотрим кино, записанное на кассету. Я по–прежнему обожаю романтические истории Болливуда! И чем фильм грустнее, тем лучше. Если я смотрю кино в одиночестве, то часто плачу, но перед девочками стараюсь себя сдерживать. Мы живем одной большой семьей, девочки снова смеются и улыбаются, а ничто не может радовать меня сильнее. Все идет как нельзя лучше.
Такой моя школа вошла в новое тысячелетие. Сколько в нее было вложено усердия, труда и надежды… Надежды изменить жизнь к лучшему. Надежды подарить счастье тем, с кем жестоко обошлась судьба. Отказаться от обреченности. И конечно, не стоит забывать о больших амбициях: «Think big, start small» — «Думай о великом, начинай с малого». Если ты будешь думать о мелких делах, то тем самым существенно ограничишь себе поле действия, и тебе будет некуда развиваться. Для больших свершений нужны большие амбиции. Обожаю эту фразу. Впервые я услышала ее в Сингапуре и с тех пор часто повторяю — каждый раз, когда затеваю что–либо новое. Никогда не думала о том, что мне что–то не удастся. Старалась всегда верить в себя и благородство других людей. И до сих пор такая установка мне очень помогала. Это не высокомерие, просто вера в себя и в жизнь. Мне кажется, чтобы стать сильной, надо почувствовать себя таковой. А я считаю себя сильной. Во всяком случае, не слабее других девушек. И мужчин.
15 Сын
Глаза у него темные, как беззвездная ночь, в них можно утонуть. Они прекрасны. Но странная сосредоточенность взгляда меня немного озадачивает. Ребенок смотрит на меня внимательно, неотрывно, будто целую вечность; ресницы у него длинные, густые, совсем как у девочки, и совершенно неподвижные. Малыш слишком серьезен для своего возраста. Я хорошо знаю женщину, которая протягивает мне его и умоляюще улыбается. Майли — монахиня из Наги Гомпа. Я часто помогала ей в монастыре, потому что девушка пришла из бедной семьи и Злюка ужасно с ней обращалась. Ребенок, которого я вижу первый раз в жизни, — сын ее брата. Его родители умерли. Мать умерла, когда ребенку было всего восемь месяцев, отец — через восемь недель. Майли совершенно не нужен племянник, ей даже не на что его кормить. И она, что вполне логично, обращается ко мне за помощью.
Я беру малыша, не раздумывая. Я не из тех людей, которые задаются тысячей вопросов перед тем, как что–то сделают: я слушаю свое сердце, и оно говорит, что надо помочь мальчику. Ни секунды не задумываюсь о последствиях своего решении, в голове лишь одна мысль: я нужна ему. Вот так неожиданно для всех Сонам Дорже стал моим сыном — за несколько секунд, а не за девять месяцев! В тридцать лет я превращаюсь в мать десятимесячного малыша и воспринимаю это как самую естественную вещь в мире. С утра следующего дня я ношусь но магазинам детских товаров и закупаю все необходимое: кроватку, пеленки, люльку для переноски ребенка, одежду, обувь. Все монахини радуются появлению мальчика, особенно Йеши Ламу… Я не знаю, как зовут малыша, поэтому отправляюсь в монастырь Боднатха и прошу Шоклинг Ринпоче, еще одного сына учителя, подобрать ребенку имя. Это он назвал его Сонам Дорже.
Первое время я очень переживаю за сына. Живот у него раздулся от недоедания; руки, шея, грудь постоянно покрываются белыми шероховатыми пятнышками. Кожа на коленях сухая, как у слона. Но больше всего я опасаюсь, что его спокойствие может быть признаком умственной отсталости. Я вырастила двух братьев, поэтому знаю, как обычно ведут себя дети. Плачут, брыкаются, хватают все, что попадет им под руку, срыгивают, смеются… В общем, живут. Сонам ничего подобного не делает. Его можно было бы назвать смирным, послушным ребенком — но ведь ему даже года нет! Кажется, что он все время погружен в раздумья, в воспоминания о страхе, холоде, голоде и одиночестве. Я так хочу сказать ему: ад позади, малыш, теперь ты в безопасности. Шепчу ему это на ушко, ласково мурлычу, по вечерам пою песни — чтобы он заснул или наконец улыбнулся. Но он словно не слышит меня. Как любая мать, я извожусь от переживаний и воображаю худшее. Вдруг у него неизлечимая болезнь мозга?
Сонам быстро становится своим в нашей общине. Он живет со мной в школе, среди молодых монахинь и профессоров. Мальчик — единственный ребенок в нашей большой семье, поэтому всегда найдется немало тех, кто хочет с ним понянчиться. У меня в то время много работы, и Йешу Ламу очень выручает меня, взяв на себя практически всю заботу о малыше. Он словно наша общая кукла. Вокруг него всегда несколько сестер и мам. Порой я смотрю на него и думаю о том, как извилисты пути судьбы: ребенок, чьи родители умерли, обреченный на жизнь без любви, оказался в мире ласки и теплоты!
Когда я в школе, то стараюсь не расставаться с Сонамом ни на минуту. У нас нет маленькой коляски, так что я ношу его на руках, прижимая к своему сердцу. Сонам цепляется за мою шею, как маленькая мартышка. Я смеюсь — и он тоже иногда улыбается. Месяцы бегут один за другим, и мой малыш начинает вести себя как нормальный ребенок. Вроде бы все в порядке. Я наконец могу вздохнуть спокойно. Он такой славный, никогда не плачет. И я говорю это не только потому, что он мой сын!
Но не все одинаково относятся к происходящему. Появление ребенка в моей жизни вызывает слухи и сплетни, глупее которых я еще не слышала…
— Ани, мне надо сказать тебе кое–что, и, боюсь, тебе это не понравится…
Йеши Ламу стоит в дверях моего кабинета, на руках у нее Сонам, безмятежно лепечущий что–то себе под нос.
— …до меня дошли слухи, что кто–то считает, будто Сонам — твой сын.
— Естественно, он мой сын!
— Нет, я хочу сказать… твой сын. Ребенок, которому ты… как бы так выразиться… подарила рождение.
— То есть мой биологический сын?
— Да. Люди болтают, что ты спала с каким–то мужчиной и забеременела от него…
Бедняжка краснеет от смущения. Я тоже, но от ярости. Меня не должна трогать людская злоба, но я ничего не могу с собой поделать: никому не нравится, когда о нем говорят неправду, а я, в конце концов, тоже человек! Иногда мне плевать на мнение окружающих, а иногда нет. Сейчас я вспоминаю высказывание Будды, которое как–то процитировал учитель: «Они будут винить тебя за то, что ты молчишь, они будут винить тебя за то, что ты говоришь слишком много. Что бы ты ни делала, они будут тебя винить. Люди всегда найдут, за что ругать тебя и за что тобой восхищаться». А еще мне вспоминаются слова учителя, которого я видела по телевизору: «В дерево, приносящее самые сладкие плоды, летит больше всего камней». Иногда люди даже ломают ветви, стремясь добраться до плодов. Но это не мешает дереву расти, крепнуть и цвести. Поэтому не стоит останавливаться, ведь так можно потерять свой путь. Что бы ни случилось, нельзя сдаваться. Так учит далай–лама.
Невежество и злоба некоторых больных духом людей заставляют их порой наносить неожиданные и совершенно нелепые улары. Я — и мужчина? Если бы они не вкладывали в эту сплетню столько ненависти, я бы с удовольствием над ней посмеялась. Но не хочу. Эти бесконечные нападки когда–нибудь меня доведут. Я давно поняла, что нельзя нравиться всем людям; я не привыкла подстраиваться под чужое мнение и стараюсь не обращать внимания на недовольство окружающих. Но я никогда не стремилась их шокировать и старалась сдерживать свой темперамент.