В конце концов я решаюсь отправить письмо с просьбой об аудиенции в резиденцию Его Святейшества. И уже через три недели получаю положительный ответ. Невероятно! Меня приглашают в Дхарамсалу, город в Индии, где живет далай–лама. В 1959 году ему пришлось уехать из оккупированного Китаем Тибета. Меня сильно беспокоит ситуация, сложившаяся в этой несчастной стране, так же как и то, что происходит в Афганистане, Ираке и Палестине. Люди там живут в постоянном страхе за свою жизнь. И меня глубоко трогает их отвага. Кто лучше Его Святейшества сможет воплотить призыв к непротивлению злу насилием в современном мире? Я стараюсь следовать принципам, по которым он живет, то есть быть хорошей буддисткой — и хорошим человеком. Стараюсь развивать свои душевные качества: доброту, сострадание, любовь. В Тибете сложилась страшная ситуация по вине китайского коммунистического правительства, и далай–лама продолжает осуждать творящиеся там ужасы, причем он обвиняет в применении насилия как китайцев, так и самих жителей Тибета. Жестокость и хаос всегда появляются там, где нет места человеческой свободе и справедливости. Сегодня на родине моих родителей уничтожаются вечные ценности — и так происходит во всем мире. Но в то же время Косово празднует признание своей независимости другими нациями. И мы молимся, чтобы Тибет тоже в скором времени вернул себе свободу. Тогда Его Святейшество далай–лама и другие беженцы смогут вернуться в свою родную страну. МИР В ТИБЕТЕ, МИР В КИТАЕ, МИР ВО ВСЕМ МИРЕ!
Итак, меня будут ждать двадцать первого марта! Давно я не чувствовала себя такой счастливой. Для всех буддистов, особенно тибетских, встреча с далай–ламой, их духовным лидером, является светлой мечтой. А для меня она стала реальностью. Как ребенок, я всю ночь не выпускаю письмо из рук и раз за разом перечитываю. В четыре утра я по–прежнему лежу с открытыми глазами. Не могу спать. Что же мне преподнести Его Святейшеству? По традиции посетители должны что–нибудь подарить далай–ламе, и я хочу найти нечто особенное. Ищу, ищу, но никак не могу найти. Измученный мозг отказывается принимать решение, в нем не осталось ни одной достойной идеи. Как радар со сбившимися настройками, мой разум вновь и вновь рассматривает множество возможностей и ни на одной не останавливается, десять раз рассматривает один и тот же образ, изучает его со всех сторон — и откладывает. Меня начинает пробирать нервная дрожь. Какой подарок сможет выразить мою радость от общения с таким человеком? Порой я начинаю представлять нашу встречу. Я попросила Пауло, моего помощника из Америки, сопровождать меня во время путешествия: я не хочу ехать одна, а Пауло всегда сможет меня поддержать. А еще я очень надеюсь, что он сможет сфотографировать меня с далай–ламой и тем самым обессмертить нашу встречу.
Великий день наконец пришел. Мое сердце переполняют радость и понимание того, что произойдет совсем скоро; мысли смешались; кажется, никогда прежде я так не волновалась. Я и Пауло приезжаем за час до назначенного времени. Пауло пытался уговорить меня задержаться в отеле еще хотя бы на полчаса, но я не могла сидеть на месте и слишком боялась опоздать даже на минуту. И вот мы в резиденции далай–ламы, где он принимает посетителей, ждем, когда придет назначенное время. Устроившись на маленьком стуле и уперев локти в колени, я пытаюсь успокоиться. Ничего не помогает: я дрожу, в животе холодный ком. Если бы кто- нибудь прикоснулся к моим ладоням, то обнаружил, что они холодные и влажные от пота.
Не помню, как я дошла до Его Святейшества. Волнение было настолько сильным, что память попросту отключилась. Наша встреча продлилась примерно десять минут, и первые из них я теперь с трудом восстанавливаю в памяти. Его Святейшество сидел в глубине комнаты, слева от него стоял один монах, справа — еще один, больше никого не было. Мы с Пауло приблизились к Его Святейшеству, опустив головы. Простерлись у его ног, и я преподнесла ему в знак уважения белый шарф khata. Потом начала подниматься. После этого помню все более–менее хорошо. Неуверенность и волнение, до тех пор сковывавшие меня железными цепями, внезапно улетучились. Его Святейшество смотрит на меня с такой добротой, что меня переполняют теплые чувства. Я сразу понимаю, насколько это искренний, скромный и сострадательный человек — и то, какой гармонии с самим собой он достиг.
Я протягиваю ему свой подарок. После бесконечных метаний и сомнений мой выбор все–таки остановился на потрясающей медной статуэтке Будды, которую я купила в Катманду. Я хотела преподнести далай–ламе что–то символическое, со смыслом. Его Святейшество внимательно рассматривает мой подарок, потом протягивает одному из помощников. Я знаю, что далай–лама не оставит подарок себе, но обязательно отдаст кому–нибудь. Не важно. Он получает столько подношений, что если бы он их все оставлял себе, то ему пришлось бы строить для них отдельный музей. И я его прекрасно понимаю: мне становится лучше при мысли о том, что он порадует другого человека моим подарком, и медный Будда не будет пылиться долгие годы в темном углу, где его никто так и не увидит.
Затем я показываю далай–ламе фотографию Школы Арья Тара и моих учениц. Объясняю ему суть моего проекта, говорю о том, как важно монахиням получить образование… Я сто раз мысленно повторяла свою речь, по не успела добраться до главного, как Его Святейшество спросил меня по–тибетски:
— Надеюсь, ты учишь их не только молиться?
— Нет, конечно…
— Их нужно учить писать, читать, говорить по- английски.
— Да, Ваше Святейшество.
— Молодец… Если в будущем столкнешься с какими–либо трудностями в своей работе, дай мне знать. А теперь пора фотографироваться!
Я облегченно вздыхаю и смотрю на Пауло, который от волнения забыл про то, что пришел сюда с фотоаппаратом. Далай–лама предлагает самостоятельно сделать снимок — и я весело улыбаюсь. Мы становимся рядом и позируем перед камерой. Позже, рассматривая пленку, я замечаю, как светятся мои глаза — от гордости и счастья. Потом мы еще несколько минут разговариваем с Его Святейшеством. У меня осталась еще одна просьба: я хочу, чтобы он написал свое имя и название нашей школы на большом листе рисовой бумаги, который я специально привезла с собой, а еще пару слов на тибетском языке — специально для моих учениц. И далай–лама с удовольствием пишет: «Желаю вам успеха и счастья в вашей будущей жизни» — и ставит подпись внизу страницы.
Все, больше мне ничего не надо от судьбы.
Когда я выхожу от далай–ламы, у меня такое чувство, будто я парю на облаке. Фотографию с автографом крепко прижимаю к сердцу. Через два дня я вместе с Пауло возвращаюсь в Непал. Куда бы я ни поехала, какие бы чудеса ни ждали меня в далекой стране, меня всегда тянет домой. К тому же я немного волнуюсь за маму. Когда я уезжала, она показалась мне усталой, осунувшейся, слишком бледной — а ведь у нее всегда были замечательный румянец на щеках и улыбка на губах.
Я только что получила благословение величайшего в мире человека, меня переполняют сила и вера в себя. Поддержка далай–ламы в очередной раз убедила меня: для того чтобы достичь цели, необходимо постоянно работать. «Дела скажут больше, чем слова». Эту фразу я как–то услышала от одного моего друга. Он оказался прав. За несколько лет я прошла путь от простой монахини до довольно известной исполнительницы, директора школы, на мне лежит ответственность за тридцать девочек. Сначала все смотрели на меня с изрядной долей скептицизма. А сегодня сам далай–лама поздравил меня и пожелал дальнейших успехов. Чувствую, как во мне бурлит энергия, порожденная силой воли и уверенностью в себе. Я должна двигаться вперед. Продолжать свое дело. Ведь каждый может внести свою лепту в то, чтобы сделать этот мир лучше. Надо только целиком посвятить себя работе и быть великодушным. Не думать о том, что ты не можешь дать людям, по с чистым сердцем дарить то немногое, что тебе доступно. Миру необходимы святые. А еще обычные люди, способные понять чужую боль. После встречи с далай–ламой желание помогать окружающим переполнило мое сердце. Я знаю, что могу быть еще более полезной людям. В Катманду я вернулась с непреодолимым желанием действовать, трудиться, двигаться вперед.