Выпивка, сигары, музыка, столы накрытой еды, странные ритуалы, а в качестве украшений — черепа, кресты, перья и свечи. В поглотившей кладбище ночи это выглядит жутко. Это вызывает в Сигюн непреодолимое желание уйти.
Но глаз неожиданно зацепляется за громко смеющуюся фигуру в самой гуще толпы с сигарой в зубах и тростью. Глаза Сигюн суживаются в раздражении, а его самым наглым образом находят ее. И это скрежещет ужасом по позвоночнику.
Черт возьми, он действительно пугает ее. Сигюн рвано выдыхает и прикрывает глаза: еще не поздно сделать шаг назад и уйти. Но стоит осознать, что Локи исчез, она принимается за его поиски. Следует Алисой за белым кроликом, мелькающим между могилами, уводящим все дальше и дальше, в самую старую часть кладбища Сен-Луи.
Сигюн теряет Локи где-то на середине пути, продолжая идти в силу упрямства. Каменные склепы вокруг древние, обветшалые, с осыпавшейся облицовкой — все, что способно распознать зрение с помощью фонарика на телефоне в кромешной тьме. Сигюн жутко. Вымощенные тропинки под ногами давно закончились, теперь лишь сухая земля. На ветках голых деревьев гаркают вороны, и хочется пошутить, что она попала в фильм ужасов, но правда в том, что Сигюн совсем не смешно. Она уже минут десять ругает себя за эту затею.
Внезапный теплый свет от огня, отбрасывающего пляшущие тени, ставит в тупик. Сигюн неспешно выключает фонарик, заталкивая смартфон в задний карман. Невероятно ухоженный и невероятно старый склеп, возможно, самый первый среди остальных. А вокруг десятки свечей разных форм и размеров, почти столько же черепов. Сигюн надеется, что не человеческих.
Естественно, она находит Локи там. Вальяжно восседающего на каменном пьедестале с толстой сигарой в руке и горлышком бутылки у рта почти закончившегося рома.
Он лениво скашивает на долгожданную гостью взгляд и улыбается.
— Посмотрите, кто совершил к нам визит. Должно быть, ты действительно в отчаянии, раз самолично пришла ко мне.
У Сигюн совершенно нет настроения на всякие игры. Она засучивает рукав, подходит ближе, показывая метку, и спрашивает в лоб:
— Что это?
— Смертная женушка Папы Легба не рассказала тебе?
«Смертная кто? Кого?» Примерно с десяток вопросов не к месту встают в ряд в голове, но кое-что все же преобладает. Раздражение.
— Я понимаю, что ты вжился в роль, — Сигюн обводит его рукой, — но это не смешно.
Локи суживает глаза. Слова явно задевают его за больное. Он исчезает, стоит ей моргнуть. «Что?..»
— Дорогая, от тебя веет скукой.
Сигюн резко разворачивается на носках и так же резко отшатывается, столкнувшись с черным носом. Зажатая в зубах сигара едва не опаливает волосы. Как он здесь оказался?!
Локи высок, и ему приходится наклониться, чтобы быть с Сигюн на одном уровне. Облизать взглядом тело, вытащить сигару изо-рта и обдать табачным дымом лицо. Сигюн закашливается. А он, между тем, делает заключение:
— Брюки тебе не к лицу.
— Я… — она хочет возмутиться, но в голове разом становится пугающе пусто. — «Я… что я вообще собиралась говорить? Что я хотела сделать? Что я… вообще…».
Сигюн смаргивает поглотившую пелену, когда Локи чуть отстраняется, а давление на сознание исчезает. И ей становится дико. Дико до леденящих мурашек. Ей срочно нужно уйти. И никогда больше с ним не встречаться.
Сигюн стартует вон, огибая не трудящегося остановить ее Локи. Она почти у выхода. Почти сбегает от всей этой затянувшейся ля-комедии, жестокой игры и унизительно-смущающей ситуации. Но с оглушительным хлопком врезается в стену.
Сигюн шикает, потирая лицо, и абсолютно неверяще протягивает руку вперед. Пальцы касаются невидимой твердой поверхности. Сердце падает в пятки. «Что?.. Почему?.. Как?!»
Прямо над головой звучит глумливый смешок, и Сигюн пробирает озноб. Внутренности скручиваются в нервный ком, волоски на затылке в липком ужасе встают дыбом. Губы шепчут, едва дрожа:
— Кто… кто ты такой?..
Она почти взвизгивает, когда ее плечей касаются холодные пальцы и поворачивают лицом к лицу, полному веселой насмешки.
— Разве я не назвал тебе своего имени? — притворно удивляется Локи. И сладко проговаривает: — Сигюн.
Сердце учащает бег, снова становится неоправданно жарко. Она смачивает пересохшие губы и проговаривает с большим трудом:
— А «Локи» твое настоящее имя?
— И да, и нет, — он лукаво улыбается. — У меня их слишком много.
— Так как тебя зовут?
— На протяжении веков люди слагали легенды о мистическом существе, живущем в Темном измерении. В зависимости от веры или менталитета людей я — Тот, Кто открывает врата между Тем и Этим миром, Божество смерти, Хозяин кладбища, Проводник в мир мертвых, ангел Азраил, Аид, Яма. Но чаще всего — Барон Самеди.
— Ты шутишь, — в шоке выдыхает Сигюн, вызывая ироничную усмешку.
— Ты знаешь, что нет.
— Значит… — она тяжело сглатывает, придя к неутешительному выводу: — я скоро умру?..
— Смотря что понимать под «скоро», — Локи недвусмысленно замолкает.
— А эта метка..?
— Знак моей одержимости.
— Мной?.. — тупо заклинивает Сиюн, и Локи издает низкий смешок.
— Мной.
— Но я не одержима тобой! — вспыхивает она. — Я даже не верю в тебя! Я… Что ты от меня хочешь?!
Его едкий шипящий смех, скользящий по мертвым стенам, придавливает к полу. Локи отступает на шаг, важно оглядывая ее с ног до головы. Заставляя почувствовать себя невероятно маленькой и ничтожной. Ребенком, совершившим ошибку и ожидающим наказания.
— Вот, что вам продают изо дня в день, да? Что одна вещь равноценна другой. Бургеру цена доллар. Любви цена — твое тело. А этому дому, — оглядывает он склеп и цепким взглядом упирается прямо в Сигюн, — просто твоя душа. Кусок за куском. За куском. Но у каждого действия есть свои последствия. Хоть нам это и не нравится. Ты сама выбрала соблазниться и съесть яблоко, милая. И… — он низко наклоняется к ее лицу и заговорщицки шепчет на ухо: — разве тебе не понравилось?
Сигюн встречается с Локи взглядом. Темным, тягучим, бездонным, обволакивающим. Затягивающим. Да, ей понравилось.
— Я щедр. И милостив. Если меня хорошо попросить. Человеческая жизнь коротка, и я могу скрасить ее, превратив в незабываемое наслаждение, — он усмехается. — Ты сама знаешь. …Позволь мне, и я освобожу тебя.
— Освободишь? От чего? — непонимающе спрашивает Сигюн и получает невероятно простой и невероятно ужасный ответ:
— От свободы. Свобода — есть величайшая ложь. Стоит тебе это принять, и твое сердце познает мир.