Пролог
Это было тихое летнее утро. Одно из тех самых времён, когда в природе всё кажется умиротворённым и безопасным, вся флора и фауна только просыпается, а чистое предрассветное небо затянуто лёгкой дымкой, и ничего не выдаёт предстоящего суетного и до жути знойного дня.
По телевизору постоянно трубили тревогу, и все, кому было не лень, заявляли о том, что такого жаркого лета Северная Каролина ещё не видела. Люди закупались баллонами с водой, зонтиками, солнцезащитными кремами, но, естественно, всё это было лишь очередным преувеличением, и никакой глобальной катастрофы не ожидалось. Но людям свойственно создавать проблемы из ничего и находить причины для беспокойства; человек без этой странной привычки - не человек.
В общем, это утро было таким же, как десяток до этого и ещё пару десятков после. За исключением одной маленькой детали: было уже около восьми часов, а солнце только-только норовило показаться из-за горизонта. Эта аномалия, о которой не предупреждали в вечернем выпуске новостей и не говорили по радио, вызвала небывалый общественный резонанс среди населения Камерона. Этот маленький городок гудел, как пчелиный улей. И каждый из его жителей отреагировал со свойственной ему индивидуальностью.
Мужчины в костюмах-тройках быстро шагали по тротуару, до побелевших костяшек сжимая в руках папки с бумагами и сумки с ноутбуками, лишь изредка хмуро и исподлобья поглядывая на утреннее небо, которое совсем не хотело становиться утренним, а потому сбивало их с привычного ритма жизни. Женщины с ниткой белого жемчуга на шеях шёпотом и с редким придыханием обсуждали эту аномалию, не забывая обменяться последними сплетнями и похвастаться достижениями отпрысков. Толпы зевак, бродяг и нищих заполонили улицы. То и дело кто-нибудь громко и зловеще возвещал о грядущем конце света, и сердца окружающих пропускали пару ударов.
И лишь Марк Джонсон, известный многим бизнесмен, никак не реагировал на происходящее и быстрым темпом шёл по уже выученному наизусть маршруту. Он протискивался сквозь толпы зевак, смотря прямо себе под ноги и вызывая возмущённые возгласы. Но его шевелюра, цвета вкуснейшего молочного шоколада, чуть тронутая сединой, невозмутимо мелькала то тут, то там, а рыжевато-карие глаза то и дело с радостным волнением поблескивали из-под редких чёрных ресниц.
Марк всё шагал и шагал, не останавливаясь и не поднимая взгляда. Он словно знал, что происходит, и совсем не беспокоился об этом. Джонсон был из той породы людей, о которых много странного говорят за спиной, но это его никогда не смущало; ему и в голову не приходило защититься от сплетен и нападок или опровергнуть какие-то действительно лживые факты. Он никогда ничего не рассказывал о себе в открытую, не изливал душу бармену, не рыдал на плече у кого-нибудь из знакомых в минуты слабости - в этом городе про него ничего не знали, даже не помнили когда и при каких обстоятельствах он тут объявился. Так не лучший ли это повод для сплетен? Люди любят заполнять пробелы в знаниях своими же фантазиями.
Марк на пару секунд остановился у старой забытой церкви, возведя глаза к её куполам. Полуразрушенная, порастающая мхом она не вызывала доверия или каких-то положительных эмоций у горожан. Лишь подростки любили забираться туда по ночам и устраивать «посиделки» с алкоголем, наркотиками и байками о привидениях. Но у Джонсона это место вызывало особые чувства: признательность, благоговение, небывалый душевный подъём. И, возможно, дело было в том, что это святая земля, особое место единения человека с Богом, ангелами; а, возможно, в том, что Марк появлялся тут каждый первый четверг каждого месяца в течение двадцати лет, спускался вниз по узкой извилистой тропинке, скрытой в тени большого кустарника, до самого родника, а там, на гниющей скамейке в тени обветшалого дуба, встречался со своим единственным и довольно необычным другом. Выбирайте любую из двух версий.
Марк спускался всё ниже и ниже по тропинке, то и дело оскальзываясь на мелких камушках и цепляясь рубашкой и штанами за торчащие повсюду суки. Но его улыбка становилась всё шире и шире, пока он, наконец, не достиг того самого родничка. Вода была неестественно чистой, вокруг небольшого водоёма цвели полевые цветы, зеленела высокая трава, большие каменистые валуны зарастали мхом. Место было тенистым, прохладным.
Но взгляд Джонсона был прикован лишь к старой дрянной скамейке, стоящей в тени дуба у самой кромки воды. В течение двадцати лет ничего не менялось - место и время встречи, состав её участников всегда оставались прежними. Поэтому тот факт, что Райли Старк сидел на скамейке не в гордом одиночестве, обескуражил Марка, но не остановил на пути к цели.