Если бы на то была его воля, он провел бы всю свою жизнь в пустынях, где каждый день был испытанием, где каждый день приходилось подтверждать свое право просто жить, но на взгляд Алистера там было гораздо безопаснее, гораздо более справедливо чем в любом людском поселении. Только жадность и страх — только двум этим сущностям можно доверится в человеческом мире. Имея возможность неоднократно разочароваться в таких высоко возносимых человечеством качествах, как благородство, честь, любовь, он не видел в людях ничего кроме этих двух качеств.
По опыту Алистера благородный человек, лишенный страха будет вести себя не лучше последнего негодяя. Чиновник, над которым нет страха расправы, станет вором, рыцарь, над которым нет страха потерять честь, станет разбойником, бард, над которым нет страха облечения, станет лжецом. Да и переполняющий душу страх мог превратить человека в чудовище. Алистер видел, как отцы убивали сыновей, боясь, что в будущем они захватят корону, он видел как друг предавал друга, боясь, что иначе его посчитают перебежчиком, общающимся с гражданином другой страны, как любимая отравляла в смертельном поцелуе себя и любимого, боясь, что он может принадлежать кому то кроме неё.
Нет,однозначно, пустыня с её бесхитростными законами казалась Алистеру в десятки раз привлекательнее чем самое шикарное и богатое место в мире людей.
Алистер наблюдал за обилием жизни в этом городке. За цветущими деревьями, за фонтанами в форме статуй героев старинных преданий, мерно журчащих и наполняющих воздух освежающей прохладой. Здесь даже под ногами была черная маслянистая плодородная земля, через край наполненная жизнью.
.-Как это по людски – думал Алистер — брать жизнь из одного места где её не хватает, чтобы влить туда, где её и так излишки.
Наверняка этот город отчислял солидную дань геоманту, чтобы он поддерживал его в таком цветущем состоянии каком он находился сейчас. И несмотря на это жить в таком месте для любого человека было сравнимо с выигрышем в крупную лотерею.
На карте континента такие поселения как этот городок были редкостью. Они являлись небольшими оазисами среди бесконечных пустынь, и не могли вместить в себя более нескольких тысяч человек. Тем же кому так не посчастливилось, или те кто не мог позволить себе оплачивать налоги для того, чтобы жить в таком городе, были вынуждены ютится на крохотных оазисов. Еды им хватало едва, чтобы выжить. Свирепые твари атаковали такие деревеньки и днем и ночью, не зная ни отдыха, ни сострадания. Но хуже всего было то, что внезапно, без предупреждения жизненная сила такого оазиса иссякала, он сливался с бесконечными барханами пустыни.
Алистер знал, что случилось в далекие времена. Учителя рассказали ему. Алистер знал о временах, когда континент весь был огромным цветущим садом, и не было такого места где бы зерно, упавшее в землю не проросло. Он знал и почему появилась пустыня, и как она шаг за шагом начала отвоевывать у людей их наделы.
. - Воистину только жадность и страх правят этим племенем — выругавшись в сердцах, подумал Алистер.
Впереди показалось здание гостиницы. Двух, почти трехэтажное, если считать мансарду, здание притаилось в самом глубине улочки. Прикрытое кроной ветвей могучего дерева, оно будто спряталось от палящего солнца, маня и завлекая обещанием прохлады и отдыха.
Дым, выбирающийся тонкой струйкой из трубы на крыше гостиницы мерно словно в грациозном танце изгибался из стороны в сторону. Вместе с ним улицу заполнял пьянящий аромат готовящейся снеди. Этот аромат был самой лучшей вывеской, заставляющей прохожих, торопящихся по своим делам, останавливаться, топтаться несколько секунд в нерешительности, ожидая победителя в схватке жадности и голода. У самого Алистера, подошедшего к двери рот предательски заполнился слюной, напоминая что уже долгое время его рацион был ограничен скудными дарами пустыни.
Прикосновение к холодной бронзовой ручке, тяжелая дубовая дверь со скрипом отворилась, впустив странника внутрь.
Гостиница встретила Алистера полумраком, слегка разгоняемым огнем очага. За очагом стоял худощавый мальчишка, медленно поворачивающий вертел с нанизанным на нем кабанчиком. Жир скатывался по румяным запеченным бочкам, скапливался в капли и, сердито шипя, падал в огонь, разнося по гостинице приятный пленяющий аромат мяса и специй.
За столиками сидело всего несколько человек, почти все они были крестьянами. И лишь у пары крупных мужчин, занявших центр зала, за плечами было оружие.
Тишина наступившая при входе Алистера, сменилась сначала осторожным перешептыванием, а затем и вовсе растаяла, уступив место обычной суете.