Во тьме зашевелились. Лица юноши коснулась шелковистая паутинка, словно проворные, волшебно легкие пальцы. Непрошено на языке родились слова: «Во имя матери, Зухры Владычицы Моря, — впусти!»
Ощущение на щеке исчезло.
— Пойдем! — позвал Алер.
Коридор был короче и куда удобней бесконечных подземелий Рогалы, но, преодолев его, Готфрид вздохнул с облегчением. Отделаться от ощущения, что в темноте, совсем рядом, движутся голодные древние твари, не получалось.
— Это и есть Анзорг, царство вечного мрака, — пояснил миньяк. — Город ночных людей — тех, кого в ваших легендах зовут эльфами и троллями. К сожалению, в Войне Братьев погибли почти все, остались лишь стражи у входа. В конце битвы выжившие хотели схоронить уцелевшее добро здесь, под надежной защитой, но не успели. Рассчитывая спастись, они не учли слишком многого. Прежде всего, меч по имени Добендье и щит Дрибрана.
С минуту Готфрид стоял, оцепенев от изумления: насколько хватало взгляда, простиралась исполинская пещера, и — поселение под ее сводом. Тысячи, миллионы летучих огоньков плавали и кружились над ним, подхваченные сквозняком. Искорки порхали, метались шаловливыми бабочками, ныряли, стремительно взлетали, будто стрижи ввечеру. Разноцветные, игривые, они то и дело вспыхивали новым оттенком, словно заскучав от прежнего.
— Что это?
— Неизвестно. Мои лучшие колдуны изучали их, но без толку. Живые они или плод магии — не разобраться. Огоньки не даются в руки, а если поймать, обездвижить — умирают, не оставляя ничего пригодного для исследования. Возможно, поймем, когда расшифруем письмена ночного народа.
— Вы до сих пор не можете их понять?
— Пока доступны лишь пиктограммы. Гадаем, тычемся вслепую, ломимся, будто варвары в чужой храм. Ведем себя как олдани и хатори в павшем Сартайне. Возможно, мы упускаем самое главное из-за банального неумения распознать.
Он остановился.
— Земля, воздух, вода и огонь — четыре стихии. А пятая — что? Нечто, превосходящее остальные, нейтральное, всегда стоящее в стороне. Теперь оно мертво.
О чем это он? Бредит?
— Зачем ты привел меня сюда? — спросил Готфрид.
— Ты сам попросил, я пошел вместе с тобой, — ответил миньяк и снова поспешил вперед. — Мы — пешки. Движемся, как приказано. Ты — фигура Зухры, я — Хучайна.
— Не иначе, слова Тайса Рогалы, — заметил Готфрид и тут же поразился собственной дерзости.
Ведь вовсе не хотел грубить, само выскочило. А может, всякая уверенность, особенно публичного сорта, надменная и оскорбительная, — попросту выходки перепуганного вздорного мальчишки, спрятавшегося под затверделой маской взрослого?
— Наша встреча не случайна, — сообщил Алер. — Мир качнулся в обратную сторону, время потекло заново и понесло меня с собой. Я не тот, кем себя мнил, — не лучший вождь и вовсе не полководец. Я хорош только в магии. Послушай, что мне открылось, Меченосец, хотя, конечно, со временем и сам поймешь. Как все мы. Послушай: всякая власть и погоня за ней — самообман. В бесконечных бегах преступаешь себя, незаметно теряешь собственное «я». Хватаешь больше, чем можешь унести, а потом, прозрев, бьешься насмерть, пытаясь спасти то, чем владел с самого начала.
Наивные поучения. Он совсем как Плаен, право слово!
— Что, Нерода взбунтовался? — спросил Готфрид.
— И Нерода, и тоалы, и те, кого я считал верными офицерами. Я не справился с войной на Западе. Не проиграл, но и не выиграл из-за робости да нерешительности. Помощи от Невенки так и не дождался. Я тогда не понял почему, теперь понимаю. Испугался Йедона Хильдрета, полагая, что, если заставить его сидеть на месте, западные свары и раздоры сделают работу за меня. Но я не подумал, что смута начнется и среди моих людей. К тому же твой триумф под Катишем породил во мне сомнение.
Последнее слово он выговорил будто имя страшного божка.
— Что это такое, тебе тоже придется понять.
Неожиданно. Юноша настроился на спор, ссору, но никак не на откровения. Враг говорил простодушно и искренне, словно брат, и, как ни странно, его хотелось слушать.
— Будучи соперниками, они соединились в мире, — процитировал Готфрид Плаена.
— Возможно — перед лицом врагов, с которыми любые компромиссы немыслимы. Но не навсегда.
— Зухра будет недовольна, — пробормотал юноша.
Алер криво улыбнулся, кивнул.
— Невенка — еще один мой просчет. Несмотря на все, известное о ней, я надеялся справиться. А ведь никто, даже сама Бачеста, не смог совладать с этой дочерью преисподней. Увы мне!