Цитадель сотряслась.
— Это еще что? — выдохнул полководец и свалился без сил, едва забравшись в укрытие.
— Граф Кунео! Граф Кунео! — заголосили снизу, и тот поднялся, цепляясь за Рогалу.
Готфрид с гномом свели Хильдрета вниз по спиральной лестнице к этажу прямо над туннелем, на уровень балкона, с которого они переговаривались с миньяком. Офицер гвардии проводил начальника к наблюдательному пункту, открывавшему вид на проход. Алеровы колдуны принялись терзать огромные валуны.
— Это работа на века, — равнодушно заметил граф. — Посыльный, ко мне!
— Здесь, сир!
— Иди наверх и приведи ко мне четверых «синих».
— Так точно, сир!
Братья по-прежнему пытались истребить летунов — напрасный, безнадежный труд. На крыше нарос еще фут мертвечины, кровь и потроха засорили стоки, и образовавшиеся лужи потихоньку сочились вниз, пропитывая верхние ярусы смрадом. Невероятно! Сколько же тварей пригнал сюда миньяк?
Явились четверо перепуганных колдунов и по команде графа обрушили заклинания на вентимильцев в туннеле. Те ответили.
Готфрид выглянул наружу, в сумрак. Над несколькими фортами теперь вились знамена Бохантина, хотя бой еще продолжался.
— Тайс, сколько времени?
Гном что-то нечленораздельно пробурчал.
— Час ведь прошел всего, правда? А кажется, целый день.
Проползло еще несколько часов, тяжелей свинца. Люди Хильдрета сражались отчаянно, но вентимильцы закрепились на стенах и теперь расширяли захваченное и накапливали людей для атаки на нутро крепости.
— Долгое и кровавое будет дело, — предрек неунывающий граф. — Хоть сколько людей на крышу залезет, Мураф им не захватить. Пусть только сунутся внутрь!
Хильдрет проверил туннель: упорные вентимильцы по-прежнему пытались раскрошить камни.
— Главный удар приходится как раз сюда: миньяк прорывается к дамбе.
— Я могу взять Алера на себя, — предложил Готфрид.
Генерал рассмеялся.
— И миллион летунов, готовых разорвать тебя на клочки? — Рогала презрительно фыркнул. — Тебе снова героизм в голову ударил? Послушай, сынок, у тебя шкура не железная. Ты не бог. Ты с мечом для миньяка сейчас лучший подарок.
— Потерпи, — прошептал Арант. — Вы встретитесь, когда Зухра и Хучайн улучат момент, выгодный для них обоих.
— Ты просто не хочешь снова умереть.
— Черт побери, конечно! Это бытие не ахти, но ведь намного лучше смерти.
— Так и прозябание под властью тоала — тоже жизнь.
— Нет. — Голос Аранта стал холодным и враждебным. — Лучше гибель.
Готфрид вдруг с ужасом подумал: ведь они с миньяком — оба избранные. Пешки Великих Древних. Встреча неизбежна, и один из них погибнет. Никуда не денешься, не сбежишь, не уклонишься, хоть головой о стену бейся.
Юноша отстраненно глянул на форты и вдруг воскликнул:
— Эй, они же отступают!
— Ты прав, — подтвердил граф уныло, отведя Готфрида в сторонку. — Миньяк полагает, что хорошо потрепал нас, а летуны не дадут гарнизонам стрелять.
— Хильдрет в отчаянии, — заметил Арант. — Он не справляется и не хочет этого признать.
— Да, — согласился Готфрид. — Судьба Сартайна всецело в его руках. Сказывается груз ответственности.
Сражение под Авеневоли обошлось без волшебства, а в Беклаваце чарами заправляли другие. Теперь же, командуя один, граф терялся, когда дело касалось магии, сомневался и не мог действовать решительно. Хильдрет расставил заклинателей, как обычных солдат, и те умирали понапрасну. Братья были самым ценным оружием, а полководец губил колдунов, не понимая ни их возможностей, ни слабых сторон. Готфрид принялся обшаривать чужие памяти в поисках Сагиса Грухалы, «синего» предателя. Арант заметил и помог, указав на души чародеев, убитых им. Многие жертвы Турека были величайшими магами древности — теми, чьи имена вошли в легенды. Однако нужных сведений Арант у них так и не нашел.
— Эй, посланец! — подозвал Меченосец одного из юнцов, крутившихся возле графа. — Принеси мне список всех братьев Мурафа. Выясни, где они, какие у каждого силы и умения.
Возможно, хоть так память отзовется?
— Зачем это? — сурово спросил генерал.
— Очевидно, мы сами не справимся с летунами, так почему бы нам не обратиться к тем, кто может? Думаю, мы слишком увлеклись обороной.
Хильдрет всегда защищался лучше, чем наступал. Еще молодым наемником он создал себе репутацию, охраняя мелких дворян от сильных соседей. Именно это умение обратило на него внимание Эльгара. Настоящим чудом Авеневоли была не победа, а удачная атака в исполнении Хильдрета. Идти вперед он не любил, а когда решался, получалось, как правило, вроде недавней битвы под Катишем.