Тот же, хоть и понимал, что тело его по-прежнему лежит на нарах в казарме, корчась, пуская пену и бессвязно бормоча, видел враждебный чуждый мир, сотканный рассудком из осколков привычного. На холодной пустой равнине под звездами и лунами, похожими на лица насмехающихся богов, он врукопашную сражался с безликим чудищем — извивчатым, жутким, крепким, словно сталь, жаждущим победить и пожрать. Студеное тоалово зло проникло в самые корни души — туда, где лежали под спудом чернейшие помыслы и страхи.
Хильдрет, десяток братьев и врачей беспомощно стояли вокруг, не понимая, что происходит. Даже гном сперва не понял, рассудив, что виной всему поток чужих душ, обрушившийся на юношу.
А тот, затерянный в призрачном мире, понял: не устоять. Враг не знал ни страха, ни усталости, терять ему было нечего. Он мог сражаться вечно. Готфрид запаниковал, и тут Рогала по какому-то наитию вложил в его ладонь рукоять Добендье.
На равнину явился новый призрак и с горечью осмотрел поле битвы. Турек снова не был хозяином самому себе: госпожа завладела его душой. Он вышел на бой прежним легендарным Арантом, отважным и безжалостным, с сознанием, искаженным чужой волей и ненавистью. С его губ летели проклятия — от Зухры ни спрятаться, ни сбежать…
Но противиться Турек не мог: слишком долго тоал властвовал над ним. И потому участь, уготованная юному Меченосцу, досталась ему.
Чужие души засыпали Готфрида непрошеными подсказками. Они страшились, ведь тот был их новой жизнью, их бессмертием. Воин последовал совету торуньского убийцы, проскользнул противнику за спину, охватил шею предплечьем и принялся душить.
Конечно, видимое было всего лишь обманом воображения: сражались не тела, а воли. Арантова оказалась слабее. Уже трепыхаясь в чужих руках, уже проваливаясь в закоулки ада, откуда был призван эпохи назад, тоал ударил в последний раз.
Так окончилась сага о Туреке Аранте. Его «я» растворилось, исчезло, погасло. Сохранилась лишь его память. Готфриду показалось, будто сердце вынули из груди, оставив внутри пустоту, безразличие, холод. О Арант, мой верный, мой единственный друг!
Меченосец опустился наземь и разразился слезами, не сдерживая себя, сотрясаясь всем существом, всхлипывая. Его тело в Мурафе тоже заплакало. Рогала смотрел на юношу, выпучив глаза.
За стеной продолжалась битва. Попытки связать крепость и город, прикрыв дамбу дощатой крышей, провалились. Но и атака на цитадель захлебывалась, вентимильцы не смогли пробиться внутрь. Однако инженеры и маги Алера расчистили две трети туннеля. Ночь напролет вражеские корабли перевозили войска в Сартайн, кидали в мясорубку городских улиц, захватывая все новые кварталы. Но крошечный флот Андерле сумел перехватить множество судов, а Имперская бригада так и не смогла сломить сопротивление Высокой Башни.
Миньяк проигрывал.
Готфрид пришел в себя и попытался замаскировать смущение деловитостью.
— Прошло двое суток, — заметил он сухо. — Есть новости из Мальмберге?
Люди вокруг замотали головами. Хильдрет с пепельно-серым лицом не ответил вовсе.
— Что случилось с графом?
— Он захотел инженеров миньяковых отбросить, сам возглавил вылазку, — ответил гном. — Стрелу поймал, старый упрямец, и до последнего не признавался. Никто и не замечал, пока он чуть концы не отдал от потери крови.
— У него получилось?
— Не совсем. Думаю, через час они проломятся. Само собой, даром им пройти не удастся, но всех мы не перебьем.
— Подумать только, эту крепость считали неприступной. Катиш с куда меньшими силами держался не в пример дольше.
— Там летунов не было. Хотя кое в чем ты прав: строители этого чуда могли бы и учесть, что защитникам придется с колдовством иметь дело.
Конечно, бросок через туннель обойдется миньяку очень дорого, а каждый павший в его тесноте придержит остальных. Там можно потерять половину армии. Но, несомненно, миньяк попытается. Его гонят чужая воля и собственное безумие.
— Тайс, ты лучше подумай, что нам делать, если Сартайн падет.
Явился запыхавшийся посланец и доложил графу Кунео.
— Летуны вернулись! Враги загоняют их внутрь!
— В Мураф? — спросил Готфрид.
— Да, сир. Они уже повсюду на верхнем ярусе!
Юноша, стиснув зубы, поднялся.
— Тайс, помоги мне надеть броню. Этого и следовало ожидать.
— Нам многое следовало ожидать, — проворчал Рогала. — Да только ничегошеньки мы не ждали.
— Им там негде развернуться, — возразил граф вяло, придя в себя.
— Им и не надо. Они просто отвлекут нас, пока миньяк не прорвется. — Меченосец повернулся к братьям. — Блокируйте лестницы, забаррикадируйте двери. Не пускайте к нижним ярусам.