С момента отплытия конвоя прошло три дня, а стало быть, даже зафрахтовав быстроходную галеру, они не смогли бы его догнать. Прибывшие братья разместились в местном командорстве и стали дожидаться оказии.
Ставрос и Тамош, которые всю дорогу бранились по любому поводу, и не могли поделить даже сена между конем доблестного оруженосца, и мулами «первого помощника брата драпиария», по прибытию на Сицилию неожиданно быстро нашли общий язык, и вдвоем отправились на арабский рынок, где очень удачно продали приобретенное в Марселе мыло.
Прижимистый «тамплиер» — Ставрос, который, одновременно с этим, был очень осторожным и практичным, не пожалел, что взял в долю прямого и бесхитростного венгра. На следующий день, тот, не заметив, что Дмитрий умывается за развешенными для просушки простынями, рассказывал Хакенсборну, о том, что их там чуть было не прирезали местные разбойники, и если бы не он, Тамош, то не было бы у них сегодня ни Ставроса, ни мыла, ни мула.
Десятую долю выручки, «негоцианты», как собратья ордена, не дававшие обет бедности, передали местному казначею, Ставрос вернул ссуду местной еврейской общине, а на оставшиеся деньги, они как члены крестоносного братства, предложили приобрести оружие и припасы для путешествия.
Дмитрий, согласно уставу, испросив разрешения у де Фо, и получив его, отправился с Тамошем и Хакенсборном в арагонский оружейный квартал, где приобрел две отличных кольчуги, и кинжал-мизерикордию толедской работы. Не остался обойденным и Ставрос, который получил новую упряжь для своих любимцев.
Нужный корабль нашелся только через две недели. Им оказалась небольшая торговая галера, принадлежавшая одному из греческих семейств, которое владело судами, похоже, еще со времен древнего Рима. Им предстояло месячное плавание мимо Пелопонесса, минуя греческий архипелаг, и остров Крит, до Лимассола, откуда до нынешней резиденции иерусалимских королей, города Акры, было рукой подать.
До венецианского порта Модоне, лежащего на полпути между Мессиной и Лимассолом, они добрались без происшествий, не считая того, что Ставрос опять вусмерть, поссорился с Тамошем и Хакенсборном, отказываясь выдавать им для умывания остатки злосчастного марсельского мыла. В тяжбу и разбирательства были втянуты чуть ли не все пассажиры галеры а также и ее команда.
Мирил противоборствующие стороны неизменно рассудительный Жак де Моле. Перемирие длилось ровно столько, на сколько оруженосцам хватало выданного им Ставросом обмылка. Поэтому через каждые пару дней представление начиналось снова и снова, пока доблестные вояки чуть было, всерьез не решили выбросить скандального толстяка за борт. Но тут вмешался Дмитрий, после чего все трое ни разу больше не обменялись ни одним оскорблением, а слово «мыло» боялись произносить вслух.
В путешествии Дмитрий, который раньше никогда не поднимался на борт большого корабля, с интересом наблюдал за моряками. При попутном ветре капитан, давая гребцам отдых, приказывал поднять парус. Если же ветер был боковой или встречный, то парус опускался, и гребцы налегали на весла. Но стоило лишь подняться волнению, как осторожный грек немедленно начинал искать укрытие, чтобы стать на якорь, и дождаться когда море успокоится.
Один раз, когда ветер поднялся неожиданно, и рядом не оказалось подходящего залива, их чуть не вынесло на прибрежные скалы.
Тамплиеры, сгрудившись под мачтой, с тревогой наблюдали, как свежий ветер прижимает галеру к берегу, гребцы работают вовсю, но не справляются с неповоротливым судном, а рулевые налегают на кормовые весла, и всеми силами стараются отвернуть борт галеры от торчащих из воды камней.
Тогда команда справилась с ветром, прилагая неимоверные усилия, да и то, как объяснил попозже капитан, благодаря тому, что на галере были вольнонаемные гребцы. Пленные или рабы в таких случаях не предпринимали особых усилий для спасения, потому что крушение было их шансом обрести свободу.
После того, как они миновали Крит, галеру атаковали пираты. Услышав, вопли впередсмотрящего, которые тот издавал из гнезда на верхушке мачты, Дмитрий, занимавшийся уходом за своими доспехами, поднялся на ноги, и увидел, как из-за выдающейся в море скалы выдвигается галера, по размерам немногим больше их, но быстроходная, и оснащенная боевым тараном. Подставив косой латинский парус попутному ветру, и чуть не ломая весла, пираты ринулись наперерез.
Не подозревая, что на борту помимо команды, умевшей худо-бедно держать в руках оружие, находятся еще и несколько франкских рыцарей, каждый из которых даже в пешем бою стоил десятка обычных солдат, нападавшие вели себя бесцеремонно, и столпившись баке размахивали оружием, выкрикивая угрозы.